Побежденные (Дочь Лорда)
Шрифт:
Холодно? Сейчас же лето…
Какое лето, если кругом стужа?..
— Ирэн, проснись, открой дверь. Это я, Катрин Тенмар!..
Тенмар? Мать Анри? Она — тоже в монастыре? Зачем герцогиня здесь? Наверное, узнала, что Ирия целовалась с ее сыном…
Как целовалась, если ей десять лет?
Нет, это неправда, ей — четырнадцать. Тенмары узнали, что она целовалась с Анри, и хотят их поженить…
Но ведь Анри же умер!
Нет, не умер. Он выжил, и теперь его родители хотят… Но Ирия не может — она любит князя Всеслава!
Нет,
Но ведь Анри — жив, и его родители хотят…
Что за грохот? Нужно открыть глаза и посмотреть — обязательно, это очень важно.
Но под веки насыпали песок… Целую гору — из далекой страны Хеметис, где подземная ладья Ти-Наора плывет по Тинеону — реке мертвых…
…«Всё кончилось, но однажды в небесах Волк и Дракон истекли кровью. Четверо дали клятву, и ни один не понял этого. Пятый не клялся ни в чём, но его путь предопределен кровью одного и преступлением другого. Шестой знает и помнит всё, но не вправе раскрыть»…
Кто эти голоса? Что им нужно — раз теперь орут уже над самым ухом? Пусть придет Анри и скажет, что никакой свадьбы не будет!
Девушка честно попыталась его позвать и всё толком объяснить. Но ничего не выходит…
Анри не пришел. А голоса никуда не делись. Даже стали громче и невыносимей!
— Ирэн!!! — кто-то больно трясет за плечо.
Откуда непрошенный визитер взялся? Она же запирала вчера дверь на крючок…
Какие ледяные руки! От них — еще холоднее. Где одеяло? То, под чем Ирия сейчас, — это две или три тончайшие простыни. Иначе бы она так не мерзла!
— Ортанс, выйдите и…
Вот именно — выйдите все, надоели. Галдят над и так больным ухом! Над обоими больными ушами…
— Госпожа герцогиня, вы же знаете: я — могила! — Какой сварливый, терзающий уши голос! — И девушкам скажу…
Большая часть мучителей ушла. Остался один — такой знакомый… и неузнаваемый:
— Ирэн, дитя мое, ты же вся горишь!..
Под этот голос Ирия и рухнула в черно-багровую тьму. К Волкам, Драконам и подземной лодке Ти-Наора с ее давно забытым богом…
Часть четвертая. Память
Уже распустился
подснежник зари.
(Помнишь сумерки осени летней?)
Разливает луна
свой нектар ледяной.
(Помнишь августа
взгляд последний?)
Глава первая
— Заходи, красавец, погадаю! — смуглая банджарон призывно звякнула монистом. — Правду скажу, господин хороший!
Красавцем его и впрямь раньше считали —
— Где ж я тебе золотой возьму, черноглазая? — рассмеялся Анри.
Вдруг почему-то стало легко и весело. Прямо ожившее прошлое.
Банджарон часто останавливались у замка Ильдани. А в окрестностях Вальданэ и вовсе жили месяцами.
Завораживающе пели цимбалы, задорно звенели монисты. Так было много лет подряд. И в последнюю осень — тоже…
— А я с тебя поцелуй возьму! Поцелуешь? — смуглое тело на миг прильнуло к Тенмару. Алые губы — близко-близко…
И рад бы, да некогда, банджаронка!
Узнавание нахлынуло внезапной волной стыда за себя, беспамятного. Рада?
— Иди со мной! — совсем иначе, властно и требовательно шепнула она. — Звезда с тобой говорить хочет.
— Идем! — велел Анри Вальдену. — Он — со мной.
— И ему погадаем, господин хороший, — запела банджаронка.
Почти не изменилась за пять лет. Это он сам так переменился, что своих не узнаёт.
Советом Ревинтера-младшего Тенмар воспользовался. Тем более что и самому пришла в голову схожая идея. Но вот в город он по зрелом размышлении взял Жана.
Неизвестно, собирался ли сбежать Николс. В любом случае поймали бы, конечно. Но такой шанс продлить жизнь попадается редко. Можно и рискнуть…
Так что соблазну молодого Ревинтера подвергать незачем.
— Анри! — растерянно обернулся сержант Вальден.
Несмотря на фамилию, он не имел ни к Вольному Двору, ни к Кругу Равных никакого отношения. И с банджарон общаться не привык.
— Мы в плену, Жан, — пытаясь сохранить серьезность (или, наоборот, веселость), усмехнулся Тенмар. — Так что — иди гадать. Разве тебе не интересно узнать будущее?
Много лет назад самоуверенный и обделенный благородством барон — вассал принца Арно Ильдани — похитил из остановившегося на его землях табора дочь баро банджарон. Случись это во владениях принца Гуго Амерзена или в королевском домене — выходка сошла бы лихому дворянину с рук. Но младший из сыновей Филиппа Дерзкого получил при рождении всю порядочность, предназначенную троим. Барона-насильника повязали в его собственном замке. И вмиг заставили жениться на беременной пленнице-банджаронке.
Неслыханный брак стал притчей во языцех надолго. Затмил даже скандальную женитьбу тогда еще графа Алексиса Зордеса-Вальданэ на незаконной королевской дочери Кармэн Ларнуа. Там хоть обошлось без похищенных и обесчещенных дев.
Правда, король уже привык к подобным выходкам младшего брата. К тому же — весьма ценил его как талантливого полководца. Поэтому лишь посмеялся над жалобой баронской родни: «Не повезло бедняге! Ох, не повезло!»
Причем вдвойне: вздумай он неуважительно обращаться с женой — и сие вмиг станет известно сюзерену.