Побеждённые
Шрифт:
— Очень, очень тронут! — сказал он, предлагая ей руку.
Проходя городом, Елочка несколько раз замечала людей с интеллигентными лицами, занятых перетаскиванием бревен и отбиванием льда на тротуарах. Раз она обратила внимание на пожилую даму очень респектабельного вида, которая ковыряла ломом посередине улицы, тщетно стараясь скалывать лед. Другой раз дорогу им пересекла ассенизационная повозка; погоняя клячу, тащившую элегантный экипаж, возница напевал арию из «Сильвы», и Елочка готова была побиться об заклад, что распознала в нем опытным взглядом бывшего офицера. Все это производило далеко не радостное впечатление… Улицы маленького городка
— На мой сундук я приглашать не рискую, — сказал он.
Вся надежда была только на разговор, которому не так легко было завязаться. Перекидываясь фразами о трудностях жизни и о положении Аси, они вышли к мосту через речку Лугу и тут неожиданно столкнулись лицом к лицу с фельдшером больницы.
— А я как раз вас-то и разыскиваю, — сказал он Олегу.
Елочка, не ожидавшая подобных отношений, была несколько шокирована. Из разговора выяснилось, что Вячеслав приехал еще с утренним поездом по делу, покончив с которым, решил навестить Олега. Вячеслав не пожелал рассказать, в чем заключалось дело, а заключалось оно в следующем: накануне этого дня, оставшись дома один, он вышел отворить на звонок и увидел перед собой двух мальчиков, по-видимому, братьев — оба черноглазые, шустрые, старшему лет десять.
— Пустите нас! Пустите, спрячьте! Скорей, скорей! — и оба вбежали в кухню, причем старший предусмотрительно потянул за собой дверь.
— Что вы боитесь, малыши? От кого вас прятать? — спросил Вячеслав, стоя посередине кухни.
— Гепеу! Гепеу! Нумерной круглосуточный! Спасите, спрячьте! — повторяли оба.
— Да говорите вы толком, в чем дело! — прикрикнул Вячеслав.
Тогда старший мальчик, твердо глядя ему в глаза, ответил:
— Мы из квартиры на втором этаже. Гепеу хочет увезти нас и запрятать в нумерной детдом, а мы не хотим туда. За нами обещала приехать тетя. Спрячьте нас.
— А ваши родители?
— Мама недавно умерла, а папа — настоятель собора. Борька, не реви, дай рассказать. Папа говорил, что если его возьмут, мы должны ехать к тете. Вчера его взяли, а нам сказали, что придут за нами, и вот пришли, а мы убежали через черный ход. Товарищ рабочий, не выдавайте нас — позвольте переночевать, а завтра с утра мы уедем — тетя в Луге.
Вячеслав задумался.
— Есть у вас ее адрес? — спросил он.
— Да, вот здесь — пришит к крестику, — и старший мальчик расстегнул ворот курточки.
— Покажи бумагу. Кто этот писал?
— Наш папа.
У входной двери послышался звонок; мальчики взвизгнули и, схватившись за руки, бросились в коридор. Вячеслав за ними.
— Да остановитесь вы, бутузы! Идите сюда, ко мне в комнату. Сидите тихо: я не выдам вас.
И Вячеслав вышел в кухню, чтобы отворить.
— Кого вам, гражданин?
— Извиняюсь, товарищ! К вам не забегали два мальчика? Велено доставить по назначению, а я уже битых полчаса гоняюсь за ними, взопрел весь и одышка взяла.
— Нет, никого не видел. Все было тихо, — и Вячеслав закрыл дверь.
— Они ушли, — сказал он, возвращаясь к детям. — Но еще неизвестно, лучше ли это, — в детском доме вас будут кормить, поить, одевать и учить. А что сможет вам дать тетка? Еще неизвестно, захочет ли она вас принять!
— Захочет, она обещала. Папа говорил: если
— Слуги антихриста? Слушать тошно! Дурачье вы еще. Ну, да слушайте: завтра я отвезу вас в Лугу, но если мы тетки вашей не найдем или она не захочет принять вас, я сам сдам вас людям, которые приходили только что. Примите, что они пришли за вами ради вашей же пользы. Ну, а на сегодня оставайтесь у меня. Сейчас будем чай пить, а глаза вытрите — не разводите мокроту.
На следующее утро с первым же поездом Вячеслав повез мальчиков в Лугу. Тетка была обнаружена точно по тому адресу, который был написан рукой иерея. Это оказалась худая смуглая женщина, несколько чахоточного типа, тоже с черными большими глазами.
— Ах ты, Господи, Микола Милостивый! Ну, идите, идите сюда! Возьму. Как же не взять-то — перед Богом обещала! Возьму, ведь это мой крестник, — и худая рука из-под серого платка любовно легла на голову младшего мальчика.
Домишко был ветхий, деревянный, комната темная, заваленная тряпьем… У Вячеслава сжалось сердце.
— На что содержать буду? Бог не оставит. Я вот портняжничаю малость, голодать не дам. Пусть Бог вас благословит, что позаботились о детях, — и опять она провела рукой по голове мальчика. — Войдите чайком согреться. Чем богаты, тем и рады, — прибавила, обращаясь к Вячеславу.
— Идемте, идемте! — и старший мальчик потащил Вячеслава за рукав. — Вы тоже, наверное, прихожанин нашей церкви?
Вячеслав усмехнулся, хотел было сказать, что он партиец и ему в их церкви делать нечего, но вдруг вместо этого пробормотал что-то — мол, некогда, надо еще успеть куда-то, повернулся и пошел от них шагая через лужи.
Старший мальчик догнал его:
— Тетя Маня сказала, чтобы вы приезжали нас навестить. Приезжайте. И скажите нам ваше имя — мы будет за вас молиться.
Вячеслав пристально посмотрел в глаза ребенку:
— Мне молитв ваших не нужно! Ты вот не думай о партийцах как о злодеях и доносчиках — это гораздо сложнее, понял?
Разыскивая Олега, он не мог отвязаться от мысли, что вовлекается все глубже и глубже в чуждую ему и враждебную в классовом отношении среду. Какая-то червоточина завелась в последнее время в его мыслях… Олег и Нина, на его глазах снятые с работы и оторванные от семьи, та женщина на окне, в кухне, старик-швейцар, убитый горем, и теперь эти перепуганные дети, — неотступно сопутствовали его думам. Все это были классовые враги, уже клейменые, но он не мог не видеть их человеческой красоты! За фигурой попа — худшего из классовых врагов — вырастал отец, который дрожащей рукой вешал ладанку на шею маленького сына. А кто такая эта «тетя Маня»? Богомольная фанатичка, разумеется, тоже ненавистна существующему строю, и притом портниха, кустарь-одиночка, прячущаяся, конечно, от всевидящих глаз фининспектора… Но сколько любви! Какая готовность к жертве, граничащей с подвигом! У этих людей были свои незабываемые обиды, и трудно становилось осудить их за враждебное отношение. И все-таки откуда это море недоверия и презрения к Советской власти? Какое огромное внимание уделяет она вопросу детского воспитания, какие колоссальные средства затрачивает на детдома, школы и ясли — и вот какой панический страх, а репутация коммуниста переплетается с репутацией предателя, чуть ли не палача! да что же это?!