Побежденный. Рассказы
Шрифт:
Под ширмой международной политики неустанно действует еще более опасная организация, Ротшильды и их собратья, не питающие преданности ни к чему, кроме денег. Говорят, Дизраэли был британским патриотом. Да ведь он обманывал даже британскую разведку! Кому принадлежат акции Суэцкого канала? Фамилии владельцев, возможно, нееврейские, но они служат иудейско-левантинским интересам, используя французский и английский флаги в качестве прикрытия. Возьмите дело Дрейфуса…
— Дрейфус был невиновен, — перебил
— Невиновен! — зарычал Больман. — Единственный раз этот заговор вышел наружу; и когда достойные французские офицеры попытались сделать достоянием общественности ужасающее положение дел, эта же самая иудейско-левантинская организация удержала руку французского правительства, угрожая ему банкротством, и обвиняемый был оправдан.
— У тебя есть доказательства этому?
— Доказательства! Да об этом знает вся партия! Думаете, наша инфляция была вынужденной? Экономически неизбежной? Никоим образом. Она была устроена этими самыми интернационалистами.
— Но зачем? — спросил полковник, уже заинтересованный всерьез.
— Чтобы спровоцировать нас нарушить договор и начать перевооружение. Они хотели хаоса в Германии, за которым бы последовали революция и вторая война. В их интересах было, чтобы началась гонка вооружений, чтобы они могли оказать нам финансовую поддержку, а когда бы мы достаточно окрепли, чтобы угрожать другим странам, — помогать им. Зловещий план этого заговора состоит в том, чтобы поддерживать паритет сил для успешных сделок с обеими сторонами.
— Какое ужасное положение дел, — сказал полковник.
— Да, но мы их одурачили, — продолжал Больман, и в голосе его слышалась холодная улыбка. — Они не думали, что революция будет национал-социалистической, что мы возьмем власть, затянем пояса и будем изготавливать оружие сами, без их помощи изгоним эту болезнь из своего организма. Наш долг не только освободиться самим, но и освободить все человечество.
— Другими словами, тебя не возмущает, что Ганс принял участие в разгроме еврейской лавки.
— Возмущает? Из этого следует, что он преданный ученик и замечательный сын.
— Ну, я мог бы понять, если бы они громили большой магазин или банк, но кондитерскую лавку?
— Кто может знать, где находится голова змея? При таком изощренном заговоре можно предположить, что она спрятана в самом неожиданном месте. Нет, дорогой полковник, нас обманывали больше тысячи лет. Чтобы обезопасить себя, мы должны уничтожить весь заговор без сентиментальных соображений.
— И все-таки вряд ли достойно нападать на маленькую лавчонку.
— А достойно обрекать на голод тысячи мелких лавочников, устраивая инфляцию?
— Нет. Наступила пауза.
— Полковник, — вновь заговорил Больман, уже любезнее, — рано или поздно это нужно сделать. Зачем ждать? Это только подорвет
— Согласен, — произнес полковник и добавил в последнем порыве храбрости: — Но ты должен признать, еврейский вклад в немецкую медицину…
— Что? — прорычал Больман. — Он меньше, чем нулевой! Рюттельбергер изобрел сальварсан, а весь мир считает, что это изобретение Эрлиха. Почему? Если международный заговор способен создавать финансовую структуру общества, что ему стоит создавать и разрушать репутации? Иудейско-левантинский картель веками подрывал немецкую науку, немецкую медицину. Пора объявить об этом во всеуслышание.
— Но доктор Хайсе говорил…
— Кто-кто?
— Доктор Хайсе.
— Вот как? И что же он сказал вам?
— Что вклад евреев в немецкую медицину неоценим.
— Большое спасибо, что сообщили.
— Я не хочу навлекать на него никаких неприятностей… — нервозно заговорил полковник.
— Их не будет. Никаких, уверяю вас. Снова наступила пауза.
— Значит, считаешь, Ганса не следует переводить в другую школу?
— Полковник, — спокойно ответил Больман, — если вам не нравится, что ваш сын исполняет свой священный долг перед фюрером и Фатерландом, непременно переведите, только потом не удивляйтесь, если утратите всяческое уважение окружающих.
— Можно бы обойтись без оскорблений.
— Мы должны отбросить любезности! — выкрикнул Больман. — Если вы такой обидчивый, то скоро поймете, что в новой Германии вам нечего делать. Факты есть факты. Поскольку в качестве первого шага на пути к осознанию нашей геополитической участи мы должны сокрушить франкмасонство иудаизма, то давайте сделаем это беспощадной рукой, с холодным взглядом. Другого пути нет. Эта цель оправдывает любые средства. Отныне каждый, кто не герой, тот трус.
На кухне погас свет. Женщины шли к мужчинам в гостиную. Ганс на цыпочках вернулся к себе в комнату и всю ночь пролежал без сна.
На другое утро Ганс мог бы пойти в школу, но притворился, что плохо себя чувствует, и сидел в своей комнате, размышляя над подслушанными откровениями. Вот так, напрямик, с ним еще никто не разговаривал. Он был охвачен желанием повзрослеть, разобраться в проблеме геополитики, что бы она собой ни представляла. Тайна бытия, очевидно, заключалась в том, что все является не таким, как кажется. Для ребенка улыбка — это улыбка, радушное приветствие, знак дружбы. Для взрослого она может означать совершенно противоположное, признак того, что тебе лгут. Взросление — не что иное, как осознание этого.