Побежденный
Шрифт:
Грутце поглядел на Ганса.
— Майор Винтершильд, приказываю вам принять командование резервным батальоном и под моим руководством атаковать Черваро.
Устремив взгляд на потолок, словно видел там сокрытую от других истину, Ганс с пафосом произнес:
— Я последую за вами куда угодно, герр генерал!
— Совещание окончено, господа, — сказал Грутце со злобным удовлетворением.
Тут открылась дверь, вошел командир дивизии генерал Воннигер в сопровождении адъютанта и капитана Бремига. Это был неожиданный визит. Бремиг увидел подъезжающий фольксваген и отдал честь. Генерал остановил машину и довольно долго разговаривал с капитаном. Он считал, что следует
— Добрый день, господа, — обратился он к вытянувшимся офицерам. — Должен извиниться, что внезапно прервал совещание. Скажите, пришли к каким-нибудь интересным выводам?
Грутце ответил с решительной подобострастностью:
— У меня есть план, герр генерал, который я хотел представить на ваше рассмотрение.
Воннигер обаятельно рассмеялся и, закуривая сигарету, сказал:
— Ну что ж, Грутце, изложите его, в эти трудные дни у нас вечно не хватает планов.
Грутце с уверенным видом подошел к карте.
— Мой план, герр генерал, представляет собой операцию в масштабах дивизии. Я считаю, что нет фактора, действующего более пагубно на боевой дух немецкого солдата с врожденной любовью к сражениям и победе, чем затишье. Поэтому думаю, что пора перейти в наступление, преподать американцам и этим непокорным полякам хороший урок.
Воннигера это позабавило.
— Продолжайте.
— Мой замысел состоит в том, чтобы начать наступление дивизией в южном направлении, нацеленное на Сан-Амброджо и Гарильяно, но с внезапной атакой, разворачивающейся позади, и повернуть на восток в направлении Черваро, чтобы таким образом отрезать войска противника перед Кассино.
Воннигер улыбнулся.
— Вольхольц, что скажете об этом плане? Вольхольцу не хотелось отвечать первым. Он громко откашлялся.
— Ну что ж, — заговорил он, — на первый взгляд, этот план, пожалуй, теоретически довольно надежен, однако, на мой взгляд, существует много факторов, которые определенно в той или иной мере препятствуют его осуществлению.
— Полковник Брейтханд? — спросил Воннигер.
— Я уже выразил свое мнение достаточно ясно, — ответил Брейтханд, — попросив отстранить меня от командования, герр генерал.
— Боже правый, — произнес Воннигер. — Полковник фон Лейдеберг?
— По-моему, герр генерал, этот план является результатом очень странных и совершенно непрофессиональных представлений Немецкий солдат славится своими боевыми качествами, но он не шимпанзе. Отнюдь. Горы в данном районе труднопроходимы, и даже будь они преодолимы для современной армии, то полностью свели бы на нет фактор внезапности.
Воннигер обратил взгляд на Ганса.
— Это майор Винтершильд, герр генерал, — сказал рассерженный Грутце, — только что прибыл к нам с Восточного фронта.
— Вот как? — произнес Воннигер. — И каковы же ваши взгляды, майор Винтершильд?
Ганс гордо выпрямился и ответил с подобающим фанатизмом:
— В России мы узнали, что все возможно, герр генерал.
— Даже поражение, — кисло сострил Воннигер. Брейтханд засмеялся.
— Поражение? Никак нет, — ответил Ганс. — Мысль о поражении там ни разу не приходила в голову.
— С каких пор?
— С начала боевых действий, герр генерал.
— Вы меня удивляете. Скажите, положение все еще очень тяжелое?
— Тяжелое, но наши войска воспринимают это как вызов, и они выйдут из него с честью, несмотря на испанцев, герр генерал.
— У вас были испанцы?
— Так точно,
— Плохие солдаты?
— Никудышные, герр генерал.
— У меня были две румынские дивизии. Я тоже воевал на Восточном фронте — три месяца назад оттуда. Сражались румыны замечательно, — великодушно добавил Воннигер. — Они находились совсем рядом с Румынией. Кажется, мы несколько раз сильно их подвели. А теперь, Грутце, я хочу поговорить с вами. Думаю, наших друзей можно отпустить. Нужно принять все меры, чтобы, когда мы будем вынуждены отойти от Кассино, наш отход не превратился в беспорядочное бегство.
— Отход куда? — спросил ужаснувшийся Грутце.
— К Арно. К Флоренции. Примерно на шестьсот километров, — спокойно ответил Воннигер.
И тут Ганс заметил, что Бремиг улыбается ему.
«Все погибнет, — писал отцу Ганс, — если некоторые господа, которых я не назову до нашей победы, не будут немедленно казнены как предатели. Не могу писать о том, что знаю, дорогой папа, сейчас ни на чью честность полагаться нельзя. Собственно говоря, осложнения эти того типа, которые возникают в ту минуту, когда становится ясно, кто герой, а кто трус. Возможно, настало время сообщить Г. кое-что из того, о чем я писал, так как тому, кто постоянно помнит о Фюрере и Фатерланде, мучительно видеть, до чего хитроумны и как ужасны предательства, которые я наблюдал в действии. В конце с любовью и поцелуями мутти, Мопсель и Ханнеле, с крепким объятьем тебе, я торжественно заверяю вас, что поражение невозможно».
— Кажется, на фронте какие-то осложнения, он даже хочет, чтобы мы сообщили о них Гельмуту, — сказал полковник супруге.
— Слава Богу, он жив, — ответила фрау Винтершильд.
— Однако заканчивает письмо гарантией, что поражение невозможно. Я верю ему, я доверяю ему больше, чем знакомым, с которыми ты видишься в мясной лавке.
— Мальчик фрау Ольмен майор. Конечно, она не может знать, что он думает в действительности, но говорит, между строк читается — положение очень тяжелое, — сказала фрау Винтершильд. Она смирилась с самым худшим и не хотела тешить себя иллюзорным оптимизмом.
— Мой сын тоже майор, и я ему верю, — упрямо сказал старик, набивая табаком трубку.
— Что бы ни случилось, — добавила его жена, — во всем будут винить тыл. Всегда говорят, что мы, те, кто беспокоится, почти не получая вестей, подводим мальчиков на фронте.
До второй недели мая ничего особенного не происходило, если не считать доверительного письма генерала Воннигера другу из генштаба. В письме содержался совет немедленно сместить с должности генерала Грутце, которого Воннигер называл «совершенно некомпетентным, генералом-партийцем наихудшего разбора, упрямым, тщеславным и чудовищно глупым». Грутце тоже написал доверительное письмо, адресованное влиятельному члену партии в должности младшего секретаря, где советовал немедленно сместить с должности генерала Воннигера, которого называл «сущей свиньей, бабником, щеголем, пагубным для наших идеалов». Еще одно доверительное письмо написал полковник фон Лейдеберг. Оно было отправлено фельдмаршалу фон Вицлебену, имевшему земли, граничащие с владениями Лейдеберга. Полковник ходатайствовал о смещении с должностей и Воннигера, которого называл слишком уж молодым, и Грутце, которого обозвал солдатским ругательством. Старый полковник Винтершильд, исполняя свой долг, написал Гельмуту Больману, разумеется, доверительно, приправив неопределенность в письме сына неопровержимыми доказательствами, которые выдумал сам. Больман так и не ответил тестю.