Побочное действие
Шрифт:
Вряд ли есть у неё право укорять Бенджамина в желании выжить. Вон ведь и псина хотела того же, носилась жизнерадостно, подбрасывала страшную игрушку – осколок чьего-то тела. Жить хотели даже пираты, такие как есть, с забитыми наркотическим бредом головами, иначе не уничтожали бы сразу сопротивляющихся, и ведьм бы не боялись. Даже Ваас… хотя чёрт его знает.
– Стихи брат мой любил. А умение штопать тех, кто стреляет, полезнее, чем только стрелять, – бросила Мэл невпопад. По ближайшему помосту топал гранатометчик, туда-сюда, как маятник, и оборвать это хождение было просто даже в нынешнем состоянии. Только зачем?
– А заживает на мне всё само. Как на собаке… генетически улучшенной…
«Интересно будет застрять тут на всю жизнь», – Мэл отвернулась и скорчила гримасу, слушая, как по дороге за забором гремит железом какая-то местная развалюха на колёсах. Универсальная прививка – ещё одна привилегия принцесс и военных. От инфекций раньше времени точно не окочуришься, а вот считать это недостатком или всё-таки преимуществом… Мэл слишком ненавидела жару.
***
– Ваас везде. Куда ни посмотри, – сказал Бен суеверным полушёпотом, ещё пару дней назад, когда Мэл отлёживалась в бараке. Почти смешно, а ещё смешнее, что чистая правда.
Остальные казались просто злыми тенями. Ржали, конечно, переминались с ноги на ногу, будто в штанах им что-то мешало, вытаптывали латки травы у дороги, которая начиналась прямо за разинутыми воротами щербатого забора. Там ворчали моторами два джипа; Мэл пыталась коситься на размалёванный капот ближайшего, но видела почему-то только нависшее над ней лицо. О, она так сосредоточилась на своих наблюдениях, что как-то подзабыла: выполнять задание «босса» придётся под охраной самого свирепого из его псов. К тому же, как видно, никто не собирался давать ей время на накопление сил – на «работу» волокли уже на следующий день после аудиенции…
Эти глаза в кругах темноты, с окрашенными кровью белками. Эта бензиновая вонь, царапающая горло, прогорклый пот, окисленный металл на губах – будто ржавчина с автоматных стволов осела прямо во рту. Одуряющая цветочная примесь – тут, чёрт возьми, вечно что-то цвело. И разлагалось, сходило гнилью под корни цветам, как очистилась от мяса вон та кость – собачья забава.
– …смотри, блядь, у меня!..
Большую часть напутственной речи главаря Мэл пропустила. Ничего нового: мат и угрозы порезать на куски, если вдруг ведьма куда-то рыпнется с места «погрузки товара» или по дороге к нему. Что за «товар», задумываться даже не приходилось. Дурманом пираты пропитались насквозь, даже поры их вместе с потом выделяли приторную вонь марихуаны. О, эту дрянь будут выращивать даже через пять сотен лет, под лампами, заменяющими солнце, и в питательном составе вместо почвы. Где угодно, даже в притонах космического отребья на орбитах полузабытых планет, и даже химия не в силах вытеснить это неприхотливое и стойкое растение.
«Погрузка», значит, да? Прямо промышленные масштабы…» – Мэл показалось: она тоже под кайфом. Вялые мысли ворочались, как в паутине, будто бред заразен, и заразу эту одними взглядами несли пираты. Сколько их? Шестеро? В присутствии предводителя обнаглели вдруг все и сразу, рассматривают, оценивают – кажется, прямо тут и полезут множеством рук под майку, если получат разрешение.
«По-твоему умереть или сдаться в бордель было лучше?» – Перед глазами
– Шевелись, миноискатель хуев… Прибор для ловли шпионов! – Мэл запоздало отшагнула, но главарь всё равно сгрёб её за плечо, легко развернул и подтолкнул к машине. С достаточной силой, чтобы, предотвращая удар грудью, выставить руки и повиснуть на дверце – там, где раньше было стекло. Спину будто током прошибло, на половине вдоха свело гортань и Мэл, пытаясь защитить хотя бы вправленный сустав, чуть прогнулась.
– Ничё задница… – прокуренно просипели за спиной.
– Да, блядь, я б её… – отозвался ещё кто-то, один в один таким же голосом. Нет, рожи у всех разные: белые, желтокожие – удивительно разношёрстная свора. Один вообще блестел голым торсом цвета полированного каштана. Кажется, говорил именно этот и заржал первым он же. Но руки, от которых в темноте расползалось стрелками серебристое кружево на теле проданной «русалки», были вроде бы белыми.
Темнота делалась всё гуще, сквозь неё проступали алым электрические схемы тел – не людей, какие же это люди? Ярость толкала Мэл вперёд, выдавливала боль, побуждала тянуться к тому, чей голос казался самым похожим. А чернокожий хохотал, отрывисто, как лают гиены в местах, откуда он родом, не подозревая, что кто-то рядом с ним может отсмеяться уже через мгновение.
– Ты, нахуй, тупой?! – Темнота развалилась на куски. «Схемы» осыпались искрами в палящих лучах, и Мэл вдруг обнаружила, что застыла к пиратам лицом, сжав кулаки. Глупо и так же смешно, как и отклячивать перед бандитами зад. Но никто больше не смеялся, а главарь нависал над одним из подчинённых и шипел: – Хуле ты лезешь к моей добыче? Тупой, я спрашиваю, блядь? Или глухой? Напомнить тебе, кто здесь царь и бог? Сам вспомнишь или отстрелить тебе хер, чтобы память улучшилась?
– Ты, Ваас… ты… – Рядом с провинившимся лежал в пыли автомат, но Мэл ловила только смесь злости и страха, но ни намёка на желание дать отпор. Пираты притихли, как приготовленные к растерзанию мартышки, а Ваас всё ломал жилистому белому типу руку, заведённую за спину. Тип вдруг показался молодым, моложе Бена, почти жалким в сбитой на бок бандане, из-под которой торчали влажные от пота светлые волосы. До Мэл вдруг дошло: среди этих людей нет даже тридцатилетних. Будто пережить тридцатилетие на острове было некой проблемой. Впрочем плевать, пускай дохнут. У нормальных пацанов в памяти нет такого дерьма, как с девчонкой из клетки.
– Кто сунется – хрен отсушу. На всю жизнь, пока не пристрелят, – на остатке ярости выдавила из себя Мэл. Вышло даже холоднее, чем обычно – последние смешки съело молчание, такое плотное, что с берега надвинулся шум прибоя. Пираты прятали покрытые чёрными пятнами гнили зубы, переглядывались. Ждали решения предводителя.
– Заткнись нахуй, миноискатель. И лезь в джип! – бросил через плечо Ваас. Потом отпустил белобрысого, ещё ускорение придал, оттолкнув жёстко – Мэл в каком-то замедлении проследила, как перекатились мышцы под бронзовой кожей на плечах главаря. И только сейчас заметила у него ещё один шрам – уродливый округлый рубец почти над правым ухом, наверняка след, полученный в борьбе за власть…