Побочный эффект

Генкин Валерий Исаакович

Но что это? В черном небе над площадью вдруг разразился бешеный танец огня. Метались шутихи, рвались петарды, вспыхивали тысячи зеленых и красных звезд, рождались и умирали хвостатые вихри. Обезумевшие от танцев люди стояли задрав головы. Так, значит, фейерверк состоялся? О да. И еще какой! Панцирь дворца вздымался в сияющем нимбе. Толпа ревела так, что не было слышно подлетающих вертолетов. А когда зенитки с дворцовой крыши открыли запоздалую стрельбу, угасающее было небо заполыхало сызнова, и с каждым залпом над восхищенной площадью распускались и повисали дивные радужные гроздья.

В их свете кружились и плыли похожие на цветы парашюты, а когда десантники приземлились, капрал осипшим голосом выкрикнул команду и дернул затвор. Но металл в его руках стал похож на теплый воск, автомат изогнулся и бессильно провис. Несколько секунд атакующие ошеломленно стояли. Потом побросали размякшие автоматы и канули в жаркую орущую толпу.

Большой карнавал продолжался.

Тад встретил их в крохотной закусочной у бензоколонки.

– До границы тут рукой подать, - сказал он, прихлебывая пиво из жестянки.
– Перекати-поле переведет всех сразу. Это удача. Раньше он водил по одному пограничная полиция шастала. Но позавчера была, говорит, умора. Наткнулись они на беретников, дунули россыпью. Те стрелять, а из их пукалок заместо пуль - желтые в полоску мухи, ей-богу. Беретники только успевали отмахиваться. Смеху, говорят, было. Божится, пройдем как по маслу. Эти-то теперь не скоро прочухаются. Берет Перекати-поле по сто монет с носа, но я по старой дружбе уломал - двести со всех троих. У меня, правда, почти ничего.
– Тад бросил на стол пару бумажек и придавил их одинокой монетой. Мария растерянно улыбалась.

– Арви меня так быстро увел. И не сказал ничего. У меня вот, колечко. Марк подарил. Как вы думаете, его можно продать?

Арви осмотрел кольцо и вернул его Марии.

– Говоришь, двести?
– повернулся он к Таду.
– Да еще сотню хотя бы на первые дни. Трехсот хватит?

– Да я половины таких денег отродясь в руках не держал.

Арви снял часы и махнул рукой хозяину, мощному старику с нездоровым желтым лицом.

– Может, не надо, Арви, - сказал Тад.
– Ведь ты говорил, это...

– Надо, - оборвал его Арви.
– Скажите, вы не знаете, кому можно предложить эти часы?
– обратился он к хозяину.

Старик молча и медленно осмотрел изящную вещицу. Прошелся по кнопочкам, включая и выключая телеэкран, музыку, календарь, калькулятор, пульсомер... Сощурившись, прочел надпись на обратной стороне модного корпуса,

– Хороша игрушка. Сколько хочешь за нее, парень?

– Триста.

Хозяин не сдержал удивленного движения бровей.

– Беру.
– И быстро пошел к стойке.

– Ты что, спятил?
– зашипел Тад.
– Они же не меньше тыщи стоят.

– Да? Что ж ты молчал?
– равнодушно спросил Арви.

– Скажи, что передумал.

– Ну нет, дело сделано. Подошел хозяин с подносом.

– Вот деньги, - он положил перед Арви растрепанную пачку, - а это от меня, - сказал он, снимая с подноса жестянки с пивом и тарелку с бутербродами.
– Подкрепитесь перед дорогой...

– Вы можете, вы, создатель этого чудовища, можете предсказать, что произойдет завтра, сегодня, через пять минут?

Президент подошел к изобретателю

так близко, что тот отступил на шаг.

– Да, я вижу, ситуация не всех устраивает. Но огромность идеи... Дано ли вам понять ее? Я опирался на нравственный принцип в его вселенском разрезе.

– Бросьте метафизику, отвечайте по сути. Что делать?

– Пока не знаю, - изобретатель перешел на шепот, - системы установить не удалось.
– Он оглянулся на советника, ища поддержки, но старик смотрел в сторону.
– Сейчас им руководит один принцип - уничтожить все, что само может уничтожать. Подойти к куполу, как вы знаете, не удается. На контакты он не идет... Но вы напрасно так переживаете. Основную свою функцию он выполнит. Врачующиеся останутся довольны, уверяю вас.

Президент задохнулся, едва не сорвался в крик. Потом ослабил галстук и сказал устало:

– Вы, несчастный мудрец. Не посмеялась ли над вами сила, границ которой вы сами не знаете?

Изобретатель молчал. Президент повернулся к начальнику генерального штаба, входившему в кабинет с кипой сводок.

– Что там за последние часы?

– Все самолеты второй воздушной армии, находившиеся на взлетных полосах, поднялись в воздух и...

– И?

– Улетели.

– Куда?

– Неизвестно. Пилоты находились только в двух машинах. Они были катапультированы.

– Катапультировались, вы хотели сказать.

– Ни один из них не помнит, чтобы он нажимал на кнопку.

– Продолжайте.

Розовощекий маршал заговорил быстро и монотонно:

– Восемнадцать подводных лодок класса "Нерей" легли на грунт в различных глубоководных зонах, экипажи выброшены и подобраны проходящими судами и вертолетами спасательной службы. Все аэродромы стратегической авиации поросли маками и медвежьим ушком, цветы пробились сквозь бетон...

– Медвежьим ушком? Что это такое?

– Не знаю, мой президент.

– Узнайте и доложите.

– Слушаюсь!

– Продолжайте.

– На месте склада боеголовок в регионе пять передового базирования образовалось озеро с живописными берегами.

– Живописными берегами? Что за манера выражаться?

– Извините, мой президент, здесь так написано.
– Начальник штаба метнул гневный взгляд на помощника.

– Ладно, что за границей?
– спросил президент.

– Ряд сообщений из южных областей содружества. Полковник Хунзагес вынужден прекратить наступательные операции. Доктор Сале откровенно признает, что не имеет средств для сдерживания партизан. Оба срочно просят оружия.

– Они только и умеют, что просить - оружия, денег, людей...
– Президент посмотрел на советника.
– Можем мы чем-нибудь им помочь? Быстрые части?

– Несут такие же потери. И кроме того - они нужны здесь, - веско сказал советник.

– М-да. А что там у них?
– Президент неопределенно махнул рукой.

Начальник штаба приободрился и протянул руку к помощнику. Пожилой угрюмый генерал передал ему папку.

– Последние данные спутниковой разведки показали, что на месте трехсот шахт баллистических ракет возникли пруды правильной овальной формы...