Побочный эффект
Шрифт:
Когда она пробегала мимо Санчеса, тот сорвал с нее простыню - девица оказалась в чем мать родила, если не считать пояса и черных чулок.
– А ну-ка, приятель, - Санчес кинул простыню мужчине, - рви ее на полосы.
Пока Санчес связывал обитателей номера, Гинзел, стянув маску, подошел к окну и приподнял пластинку жалюзи.
Убедившись, что на противоположной стороне улицы пока все спокойно, Гинзел открыл чемоданчик и вынул стеклорез, резиновую присоску, несколько обойм патронов сорок пятого калибра со срезанной головкой, тридцатисантиметровый глушитель
Автомат длиной менее тридцати сантиметров и весом всего два с половиной килограмма имел радиус стрельбы в сто восемь ярдов и скорострельность 1445 выстрелов в минуту. А если навернуть глушитель, стрельба из него становится почти бесшумной.
Гинзел навернул глушитель на ствол автомата, закрепил пустотелый приклад, снова подошел к окну и, наведя автомат на подъезд, где жила Пирс, прицелился. Затем, отложив автомат, раздвинул створки жалюзи сантиметров на десять, поплевал на присоску и придавил ее к стеклу, после чего начал вырезать кружок стекла вокруг присоски.
– Ну как, все в порядке?
– спросил Гинзел, уступая Санчесу место у окна, чтобы тот тоже подготовился к стрельбе.
– Да. Вроде бы.
Гинзел снова запустил руку в чемоданчик и извлек оттуда бинокль и транзисторный приемник. Вытянув телескопическую антенну, он включил транзистор и припал к нему ухом.
– Ну что ты там возишься?
– бросил ему Санчес через плечо.
– В последнее время нас стала беспокоить Пирс, - пояснил Гинзел, подсоединяя наушник к транзистору.
– Поэтому, как только этот Фицпатрик объявился здесь, мы решили установить микрофон-передатчик в ее телефоне.
– Микрофон-передатчик?
– Да, он улавливает каждое сказанное в комнате слово, даже тогда, когда трубка лежит на рычаге.
– Гинзел поправил антенну и поплотнее вставил в ухо наушник.
– Ну вот, я их слышу, - с довольным видом объявил он.
– Слышу громко и отчетливо.
– Если вы могли их подслушивать, то какого черта вы тянули столько времени и позвали меня только теперь?
– Да из-за Старика. Пришлось долго убеждать его, что это не просто обыкновенное мокрое дело, а единственный выход в данных обстоятельствах...
Санчес сокрушенно покачал головой.
– Ему чертовски повезло, кажется, пришли вовремя, - сказал он. Кстати, куда он сам подался?
– Старик-то?
– Гинзел, держа в руках транзистор, отошел от окна и прилег на кровать.
– На остров, куда же еще.
– Знаешь, - задумчиво продолжал Санчес, - мне его даже немного жаль. Всю жизнь вкалывал как идиот, и вот надо же, в такую передрягу влип.
– Что ты мелешь? "Влип в передрягу"!
– Как что? Кранты ему! Крышка. Завтра он будет считать себя счастливчиком, если ему удастся устроиться куда-нибудь санитаром, чтобы брить пациентов перед операцией.
Гинзел тихонько рассмеялся.
– Ты что, спятил? Он только-только начал разворачиваться. Квинтрелл говорит, что через год он сможет пригласить на свой остров специалистов-медиков и продемонстрировать
– Вот выдадут ордер на его арест, и даже дорога назад в Штаты будет для него навсегда закрыта!
– Как только разберутся, чем он там занимается на своем острове, ему все простят. Так уже было с Вернером фон Брауном. Ведь до работы в НАСА этот сукин сын делал ракеты, которые в годы войны отправили на тот свет не одну тысячу англичашек!
– Все так, но...
– Тише!
– Гинзел поплотнее прижал наушник и с минуту напряженно прислушивался.
– Вроде пора.
– Он кивнул.
– Да, точно, они сейчас выйдут!
Лейтенант полиции Бернард Доэрти, плотный мужчина с синеватыми щеками и жестким ежиком волос, вытащил из заднего кармана темно-бордовых брюк потертую карточку и начал перечислять Пирс все права, которыми она может воспользоваться. Читал он монотонным скрипучим голосом, медленно и громко, словно имел дело с тугой на ухо особой.
– Вам все ясно?
– спросил он.
Пирс все в том же пеньюаре сидела на одном из маленьких золоченых стульчиков в гостиной. Она вяло кивнула лейтенанту и снова принялась теребить кружевной платочек.
– Сейчас мы поедем в Главное полицейское управление, где вас попросят сделать еще одно заявление, - объявил Доэрти.
– Только на этот раз в письменном виде. Хотите позвонить своему адвокату?
– Моему адвокату?
– Ну конечно, мэм, вашему адвокату. Ведь у вас, я надеюсь, есть адвокат?
– Наверное, да...
– То есть как это - "наверное"?
Обменявшись недоуменным взглядом с другими полицейскими, Доэрти предпринял новую попытку:
– Миссис Пирс, пожалуйста, постарайтесь понять, - терпеливо начал втолковывать он.
– Вы имеете право вызвать адвоката. Хотите воспользоваться этим правом?
Пирс пожала плечами и, не отвечая, тихонько замурлыкала какую-то мелодию.
– Интересно, что вы такое проделали с этой дамочкой?
– спросил он Липпенкотта.
– Ведь она двух слов связать не может...
– Ну со мной-то она говорила!
– возразил тот, показывая кассету, на которую были записаны показания Пирс.
– Видите ли, Берни, если уж говорить начистоту, допрос никогда не был вашим коронным номером!
Доэрти выхватил у него из рук кассету и, держа ее прямо перед глазами Пирс, спросил:
– Мэм, вы не хотите рассказать мне, как эти люди заставили вас расколоться?
– Мне задавали вопросы, - ответила она безразличным тоном и снова начала напевать себе под нос.
– Они, видите ли, задавали ей вопросы, - признал свое поражение Доэрти.
– Передай вниз нашим, что мы выезжаем через десять минут!
– крикнул он полицейскому, стоявшему у входной двери.
– Да, и вот еще что, - добавил он, пытаясь застегнуть верхнюю пуговицу своей белой рубашки с короткими рукавами.
– Проследи, чтобы никаких посторонних не было ни в подъезде, ни поблизости от него.