Побочный эффект
Шрифт:
Резко встал из-за столика и пошел прочь. В высоком прозрачном стакане плескалось недопитое пиво.
Аккуратно, чтоб не заметили окружающие, Ира убирала ногтем готовые скользнуть по щекам соленые капельки горя.
Сергей был взбешен.
Где были его глаза? Как он раньше не замечал ее лживой натуры?
Дрянь, притворщица! Наглая, бессовестная дрянь.
В этот вечер он принял решение, от которого отказывался до сих пор, призрачно надеясь на что-то. Маришка уехала к подружке на дачу до самого папиного отпуска, когда они по давно заведенной традиции должны были отправиться в Ялту.
Но Сергей не остался один — рядом с ним теперь была Женька.
***
—
В очередной раз замолчала. Однако пауза долго не продолжилась. Ей словно пришла в голову какая-то мысль. Она схватила книгу, до сих пор сиротливо лежавшую на ее коленях, настойчиво продемонстрировала ее собеседнице:
— Читали? 'Спроси у зеркала', - ухмыльнулась сама себе. — Хорошее название, как про меня. Спроси у зеркала — что ты есть на самом деле, оно все про тебя знает… Нет, я не про название. Вы вообще читали этого автора, Тамару Никольскую? Вот бы мне ее встретить! Ей бы эту историю рассказать. Пускай напишет, пускай все знают, какая я дура! Нет, не так. Пусть знают, что нельзя быть дурами, пусть знают, к чему могут привести такие, казалось бы, мелочи! И операция эта дурацкая, и стыдливость за профессию мужа. А доктор-то как оказался прав! Ведь предупреждал дуру: будь осторожна! Нет же, приняла его слова за попытку выпотрошить из меня побольше денег. Как правильно сказал: женщина чувствует себя моложе, и не знает, что с этим делать. Она ведь уже разучилась быть молодой, она уже мыслит по-другому. Возникает диссонанс между внешним видом, самоощущением и поведением. Вот он, побочный эффект! Пропади она пропадом, та операция…
***
В правильности выбора Ирина отнюдь не была уверена. Но на предложение Черкасова о совместном отпуске ответила согласием.
Не потому, что очень хотела к морю. Не потому, что хотелось отдохнуть. Не потому, что хотелось отдохнуть у моря с Черкасовым. Потому, что Сергей не оставил ей иного выбора.
Вернее, выбор был, но скудный: или с Черкасовым — неважно, в Москве, в подмосковной деревне, у моря — или одной.
Раньше в одиночестве был смысл — она еще надеялась на что-то. Теперь же Русаков объяснил на пальцах: Ира не заслуживает прощения. Не выслушал, не попытался понять. Он просто подвел черту под без малого двадцатью годами счастья. Вернее, черту подвела Ира — он лишь поставил последнюю точку.
Теперь, после встречи с бывшим мужем, она не могла быть одна. Не пыталась разобраться: не могла, или же просто не хотела? Это лишь игра слов. Смысл один — одиночества она больше не допустит. Потому что не вынесет.
Но поехали они не в Ялту — в Анталию, в которой Ира до сих пор так и не побывала. Потому что каждый год вторую половину июля семья Русаковых проводила в Ялте, строго придерживаясь семейной традиции. Ира была уверена: Сергей с Маришкой наверняка не изменят традиции. А столкнуться с ними в обществе Черкасова ей совсем не хотелось. Да и вдвоем ли они там будут? Сергей ведь не просто так упомянул о другой женщине…
И был отпуск. И была Анталия. Было и синее море, и предложение руки и сердца в самый последний день отпуска, у ласковых волн, слизывающих песок с их ног.
Но вопреки ожиданиям Черкасова, не смогла Ирина ответить согласием. Пусть у Сергея другая — значит, он уже готов к этому. Ира
В первый же после отпуска день в кабинет ворвалась Лариска:
— Ирочка, миленькая, прости меня! Сама не знаю, как это получилось. Бес попутал, не иначе! Ты же моя единственная подруга, я ж тебя люблю. Это он, он виноват! Он столько лет приставал ко мне со своими грязными предложениями…
Ира хотела было выставить посетительницу вон, ведь прекрасно знала цену ее штучкам. Но любопытство в очередной раз взяло верх: о ком это она? Кто это к ней грязно приставал? И она позволила предательнице продолжить.
— Я сначала стеснялась тебе сказать, не хотела, чтобы вы из-за меня поссорились. А потом… не устояла. Ну что мне было делать, Ир? Я же живая, мне же тоже счастья хочется! А на меня никто и не смотрит. Да даже если бы и глянул кто, куда мне его привести? В крошечную квартирку, провонявшую больной мамашкой? Трахаться практически на ее глазах? А Серега был так настойчив… Я однажды в субботу пришла, как раз незадолго до Нового года, ты еще с базара не вернулась. Маришка, как всегда, у бабушки по субботам. В общем, я сначала сопротивлялась, а потом… Ну кричи на меня, ругайся! Да, знаю, виновата! Ну не смогла я ему сопротивляться — я же живая!
Ира сжалась, как от удара. А ей, наивной, казалось, что Лариска уже не сможет причинить ей боль.
— Врешь, гадина, опять врешь! Он тебя всю жизнь терпеть не мог!
Собеседница на ее выпад лишь улыбнулась снисходительно:
— Ириша, ты так ничего и не поняла? Господи, это же так просто! Все мужики одинаковые. И твой такой же, не хуже и не лучше других. Им всем нужно разнообразие, не могут они одним борщом питаться. И икрой одной не могут. Не в том дело — борщ ты или икра, а в том, что им нужно разнообразие. Тебе-то хоть не так обидно — тобою он 'питался' двадцать лет, а мною — четыре месяца. Всего четыре месяца! Использовал в качестве бесплатной уборщицы, кухарки, вытрахал меня вдоль и поперек, и вышвырнул на помойку. Гад какой!
Слезы брызнули из Ларискиных глаз, и она, казалось, упивалась ими, словно получая физическое удовлетворение то ли от слез, то ли от очередной выдуманной истории.
Ире ни капельки не было жаль эту дрянь. Успокаивать мерзавку она не стала. Но и выставлять из кабинета пока не спешила.
Та выплакалась, и продолжила исповедь:
— Ты прости меня за ту фотографию, я ведь и не думала ее так подло использовать. Хотела тебе отдать, потому она в сумочке и оказалась. А потом увидела вас такими счастливыми. А этот гад ведь даже глазом не моргнул в мою сторону! Не кивнул, не чмокнул в щечку хотя бы формально. И это после того, что было буквально пять дней назад! После того, как он завернул меня в такую позу, о которой я даже не догадывалась. Сволочь! Зато могу тебя успокоить: супружеское ложе он не осквернил. По крайней мере, тогда, в тот раз. Нет, эта сволочь меня… прямо на Маришкиной кровати!!! Ты представляешь, гад какой!
Ну, хватит!
Ирина брезгливо скривилась и уже открыла рот, чтобы выставить Лариску за дверь. Та, испугавшись, что ее не выслушают до конца, затараторила скороговоркой:
— А потом, когда часы начали отбивать двенадцать, у меня вроде задвиг какой-то произошел. Мне казалось, что мы на свадебной церемонии, как в американских фильмах показывают. Ну, помнишь, там священник обычно говорит: 'Если кто-то знает что-то, что мешает этим людям вступить в брак, пусть скажет сейчас или молчит во веки веков'. Меня и поперло. Как пелена на глаза упала: не вижу ничего, только цель — Сергей. Твоим он побыл двадцать лет, надо же по-честному, теперь ведь, думаю, моя очередь пришла. Ленин говорил делиться. В общем, остальное ты знаешь. Да, знаю, я подло поступила, но ты при всем желании не сможешь наказать меня больше, чем Серега. Он ведь жениться обещал — Маришка не даст соврать, на ее дне рождения и сказал, прямо при родителях, представил меня будущей женой. А потом, потом…