Побоище князя Игоря. Новая повесть о Полку Игореве

Поротников Виктор Петрович

— Полегче, медведь неуклюжий!

— Почаще занимайся этим, белокожая моя, тогда и больно не будет, — усмехнулся Ярослав.

— А ты наезжай время от времени ко мне, так и я привыкну к ласкам твоим, — отозвалась Манефа.

— Ловлю тебя на слове, сладкая моя, — промолвил Ярослав, делая ритмичные движения большим сильным телом.

Манефа давно хотела заловить сластолюбивого Ярослава в свои сети, поскольку знала, что, по родовому обычаю, он преемник своего брата на столе черниговском. Иметь возможность влиять на податливого Ярослава при распределении уделов для своих сыновей — вот к

чему втайне стремилась хитрая Манефа. Изображая перед захмелевшим Ярославом сильную страсть, княгиня глядела в будущее своих сыновей, рано оставшихся без отца, не наделившего их волостями. На пасынка Олега Манефа не надеялась, как, впрочем, и на Бога, рассчитывая лишь на свой ум и женские чары.

Глава шестая

ПОХОД НА КИЕВ

Вскоре галичане уехали.

Ефросинья, хоть и всплакнула при прощании на плече у брата, не выглядела огорчённой, оставаясь в Новгороде-Северском, вдали от родителей. Заботливая свекровь с первого же дня стала для неё второй матерью.

Игорь очень скоро обвыкся с тем, что женат, благо в жизни у него не случилось в связи с этим никаких перемен. Он так же жил в своей светёлке на мужской половине терема, а его юная жена разместилась в покоях Манефы, которая запретила сыну даже помышлять о наготе Ефросиньи, не говоря уже о том, чтобы тащить её в постель.

— Не доросла ещё Ефросинья до этого, — выговаривала княгиня сыну и грозила пальцем, — да и ты тоже. Супружество супружеством, но и о теле Ефросиньи подумать надо. Коль станет она детей рожать в столь младые годы, то может зачахнуть раньше срока. И дети у юных матерей рождаются слабые.

Игорь не прекословил матери, лишь усмехался в душе. Знала бы про его забавы с Агафьей, небось не усердствовала бы в поучениях.

При первом же тайном свидании вскоре после свадьбы Игорь пылкими признаниями и крепкими объятиями легко доказал Агафье, как ему безразлична Ефросинья и насколько небезразлична ему она. Любовники продолжали свои встречи в укромных уголках терема под покровом ночи либо в предрассветные часы, когда сон одолевает даже чутких собак.

Олег ни о чём не догадывался, поскольку с женой жил недружно и привык к её постоянной холодности. Служанки Манефы не имели доступа в покои Агафьи. Своих же служанок Агафья меняла столь часто, что, по существу, при ней постоянно находились девушки, не успевшие толком обжиться в княжеских хоромах.

Агафья с такой же лёгкостью обманывала свою прислугу, как и нелюбимого мужа.

Но однажды в начале зимы случилось непредвиденное...

Олег был в отлучке, объезжая свои владения по санному пути, творя суд и расправу на местах. Ефросинья лежала с простудой, и Манефа не отходила от неё. Ключница Пелагея отпросилась на несколько дней к родне в Трубчевск.

Игорь и Агафья, решив, что случай им благоприятствует, утратили обычную осторожность.

Изнывающие от страсти любовники проникли в комнатушку Пелагеи, хотя знали, что спальня княгини находится за стенкой. Всё происходило при свете дня. Игорь и Агафья поначалу хотели лишь поласкать друг друга без опаски и разойтись до ночи. Однако единение

рук и губ пробудило в них столь неудержимое желание вкусить более сильное наслаждение, что они и не заметили, как оказались без одежд на чужой постели.

Привыкшие всё делать быстро, на этот раз Игорь и Агафья захотели продлить удовольствие, полагая, что запертая на крючок дверь убережёт их от внезапного вторжения. К тому же перед этим у них был вынужденный большой перерыв в ласках.

Два нагих тела пребывали в недвусмысленной позе, когда на пороге светлицы возникла Манефа с ножом в руке, которым она сняла крючок с петли, просунув его в узкую щель между дверью и косяком. Из-за плеча Манефы выглядывало любопытное веснушчатое лицо одной из её рабынь.

— А мне Боженка молвит, что из светёлки Пелагеиной стоны какие-то доносятся, — громко сказала княгиня. — Так вот кто тут стонет! Не обессудьте, голубки, что нарушаю ваше уединение.

Увидев княгиню, Агафья испуганно вскрикнула, в ужасе закрыла лицо руками.

Игорь, тяжело дыша, уселся на край постели, не смея взглянуть на мать. Торопливым движением он прикрыл одеялом свою наготу.

— Ступай прочь, Боженка, — бросила Манефа служанке. — Гляди, никому ни слова, коль не хочешь битой быть!

Рабыня мигом исчезла.

— Нехорошо, сыне, — осуждающе произнесла княгиня. — Супруга твоя почти в беспамятстве лежит, а ты в это время прелюбодействуешь. И с кем?! С женой брата! Видел бы такое отец твой!

Манефа тяжело вздохнула и вышла, затворив за собой дверь.

Олегу княгиня ничего не сказала и внешне была всё так же приветлива с Агафьей. Однако в настроении Манефы случилась резкая перемена. Если до этого ей нравилось опекать Игоря, то теперь она в разговорах с Олегом и его думными боярами постоянно настаивала на том, что пора дать Игорю стол княжеский.

— В волости твоей, Олег, городов хватает помимо Новгорода-Северского, — говорила княгиня. — Вот и дай ему в удел Курск иль Трубчевск либо городок Рыльск. Пора Игорю в княжескую багряницу рядиться, засиделся он под боком у брата.

— Не к лицу Игорю в Рыльске князем сидеть, шибко мал сей городок, — размышляя вслух, ответил Олег. — И Трубчевск не многим больше Рыльска. Курск славный город, но стоит на самой степной границе, чтоб сидеть там князем, нужно опытным воителем быть: половцы враг опасный. Дам-ка я Игорю Путивль, где сам княжил когда-то.

Манефа одобрила такое решение. Путивль город не маленький и укреплён хорошо. И от Новгорода-Северского недалече.

Когда Ефросинья оправилась от болезни, Игорь с супругой перебрались в Путивль. Олег выделил брату из своей младшей дружины [52] тридцать молодых воинов, каждый из которых имел коня и полное вооружение.

Стояли трескучие рождественские морозы. Над Путивлем плыл торжественный колокольный звон, возвещающий о том, что в далёком-далёком прошлом в этот день сын Божий пришёл на землю.

52

Младшая дружина — состояла из гридней и княжеских отроков.