Побратимы Гора
Шрифт:
Я обошёл вокруг рабыни, оглядывая её тело, сказал:
– Твои изящные формы наводят меня на мысль, чтобы Ты не должна быть куском льда. Они предполагают, что Ты способна реагировать на ласку, как гормонально нормально развитая женщина. Я вижу, что Ты не была заклеймена.
Я присел перед ней и коснулся её шеи сбоку под ухом, но она рассерженно отдёрнулась. Этот телодвижение вызвало у меня недовольство, ибо рабыня должна приветствовать прикосновение мужчины, а в действительности даже умолять об этом.
Рассердившись, я потянул хлыст из-за своего пояса. Заметив моё движение, и поняв
– Ах, да, ну конечно. Ты же стадная девка. Ты не можете использовать человеческую речь без разрешения, - наконец-то дошло до меня.
По ошибке, я решил, что запрет на человеческую речь, наложенный на стадных женщин, прекращает действовать, когда, как в данном случае, её увели из стада. Теперь я понял, что это не так. Это имело смысл, конечно же, например, никто не ожидает человеческой речи от самки кайилы, даже если она не находится в табуне. Теперь, у меня было намного более ясное понятие эффективности дисциплины, в которой краснокожие рабовладельцы содержали своих бледнолицых красоток.
Она энергично закивала своей головой.
– Интересно, стоит ли давать тебе разрешение говорить по-человечески, -размышлял я.
– Возможно, будет лучше накормить, и использовать тебя как простое соблазнительное животное, и не трудиться усложнять наши отношения твоей человеческой речью.
Она испустила жалобный стон.
– Похоже, тебе давненько не разрешали разговаривать, не так ли? – поинтересовался я.
Она кивнула.
– Ты хочешь получить разрешение говорить?
Она кивнула с надеждой и тревогой.
– Ты просишь об этом?
Она так отчаянно закивала.
– Очень хорошо. Ты можешь говорить – разрешил я.
Обычно я разрешал моим рабыням говорить. Однако, бывали случаи, когда я приказывал, чтобы они служили мне безмолвно, как всего лишь восхитительные животные. Только двум своим рабыням я никогда не разрешал говорить в моем присутствии, и то вскоре я избавился от обеих.
– Как же хорошо, быть в состоянии говорить! – воскликнула она.
– Ты можешь поблагодарить меня за это, - сообщил я ей.
– А если я не хочу делать этого, - дерзко спросила она.
– Легко полученное тобой разрешение, может так же легко быть отобрано.
– Спасибо, - тут же сказала она.
Мне понравилось вырвать это небольшое количество любезности, этот символ примирения, от этой женщины.
– Спасибо - что?
– уточнил я.
– Но Вы - раб!
– воскликнула она.
– Вы носите ошейник!
– Спасибо - что? – повторил я свой вопрос.
Она молчала.
– А знакома ли Ты с хлыстом? – поинтересовался я, кладя рука на украшенную бисером рукоятку.
– Спасибо, Господин, - быстро исправилась рабыня.
– Да, Господин!
– Похоже, что Ты уже испытала его на себе, - предположил я.
– Да, Господин.
– Ты знаешь, зачем я тебя сюда привёл?
– Вы собираетесь использовать моё тело, один или более раз. Потом Вы возвратите меня в стадо. Я готова. Вы можете
Я с усмешкой посмотрел на неё.
– Я не хочу быть выпорота хлыстом, - объяснила она.
– Почему же только что, Ты пыталась уклониться от моего прикосновения?
– Я сочла его раздражающим и неприятным.
Я осмотрел её тело, поскольку сказав это, она напряглась, и отпрянула. Это совершенно отличалось от нормальной реакции тела рабыни, которое кажется столь теплым и мягким, столь чувственным и наполненным жизненной энергией, столь отзывчивым к прикосновениям, ласкам и объятиям. Я заметил, что её тело было окаменевшим телом несчастной женщины.
– Ты не помечена клеймом, - повторил я.
– Нет.
– Ты из загонов Ваниямпи? – спросил я.
Ваниямпи, это рабы краснокожих, проживающие в крошечных, изолированных сельскохозяйственных сообществах. Они снабжают своих владельцев зерном и овощами. Эти чудаки придерживаются идеалов равенства обоих полов.
– Нет.
– Каким образом Ты попала в стадо Исанны? – заинтересовался я.
– Вам не обязательно знать обо мне что-либо, чтобы пользоваться мной, - зло ответила она.
– Говори, рабыня!
– приказал я, и слегка хлопнул хлыстом по своей левой ладони.
– Да, Господин, - быстро исправилась она, и сказала: – Когда-то я была гражданкой Ара.
Акцент девушки, мягкий и текучий, подтвердил её слова.
– Я была из касты торговцев, и организовала компанию для торговли вдоль Иханке. Я наняла пять мужчин. Я рассматривала дикарей, как невежественных варваров, и послала своих помощников в соседние торговые места, открытые Пыльноногими для любых белых торговцев, снабдив их самыми дешёвыми и низкокачественными товарами, которые они должны были попытаться продать дикарям. Я планировала обогатиться на торговле шкурами и рогом. Вообразите моё удивление, когда, стоя на крыльце моей маленькой лавки, я увидела своих пятерых мужчин, связанных и с кляпами во ртах, тянущих волокуши, возвращаясь от Иханке. И в тот же момент кто-то схватил меня сзади. Это были дикари - Пыльноногие. Я был раздета и связана. Они подвели меня к волокушам и показали на возвращённые низкокачественные товарами, которые я послала на торговые места. Кое-что, правда, на одной из волокуш было не моим. Это была прекрасная шкура кайилиаука. Один из Пыльноногих показал её мне, затем ткнул пальцем в шкуру, а потом в меня, и бросил ту шкуру на крыльцо моей лавки. Это была их оплата за меня. А меня угнали в Прерии. Вот так я и стала рабыней краснокожих.
– По крайней мере, за тебя должным образом заплатили, - усмехнулся я.
– Да, - сердито сказала бывшая гражданка Ара.
– Как Ты попала к Исанна?
– Пыльноногие продали меня Слинам, Слины продали Жёлтым Ножам.
– Кажется, что никто не стремился держать тебя у себя, - заметил я.
– Возможно, - согласилась она.
– И какова была твоя цена? – спросил я рабыню.
– Слин получили меня за два ножа, я Жёлтым Ножам обменяли на зеркало.
– Значит Пыльноногие, первоначально предполагали, что Ты будешь стоить одну шкуру. Потом твоя цена упала до двух ножей, и затем и вовсе до зеркала, - сделал я простой вывод.