Поцелованная богом
Шрифт:
Когда-то, очень давно, дед вбил в меня самое важное правило: выжить любой ценой.
Эти слова я повторяла каждый день. Я твердила их про себя, когда работала. Выжить любой ценой. Эти слова были ниточкой, которая держала меня. Ниточкой, к которой я привязывала жизни своих пациентов. Выжить любой ценой, твердила вместо молитвы. По капле, по звуку вливая это правило в тех, кого оперировала. Я старалась заразить их этой фразой, сделать ее якорем для тех, кто лежал передо мной на операционном столе. И мне это удавалось. Почти всегда. А если
4
В тот раз мы с Вовкой ни о чем не договорились. Вовка, отказавшись со мной разговаривать (мол, такие вещи не обсуждаются на хмельную голову), ушел на третий этаж в гостевую спальню. Я, постаравшись придать гостиной приличный вид, тоже отправился спать. А когда проснулся, оказалось, что друг уже уехал.
Выждал пару дней, давая ему возможность привыкнуть к мысли, что меня заинтересовала рыжая, а потом опять позвонил.
— Как мне ее найти? — не стал ходить вокруг да около.
— Зачем тебе? — он тоже не был настроен миндальничать.
— Зацепила, — прямо ответил.
— Она не похожа на твоих прежних женщин.
— Поэтому и зацепила.
Вовка помолчал немного, а потом решился:
— В следующую субботу приезжай ко мне на дачу.
— На дачу?
— Напоминаю, у меня день рождения послезавтра, — хмыкнул друг. — В субботу будем праздновать.
— Она приедет?
— Возможно. Я всегда ее приглашаю, но она редко приходит. В прошлом году ее не было.
— Поэтому мы и не встретились, — заметил я.
— Да, — согласился Вовка. — Ваши визиты ко мне как-то не совпадали.
— Я буду.
— Жду.
В субботу по дороге на Вовкину дачу попал в пробку и опоздал. Приехал ближе к обеду. У Вовки была классическая старая дача с невысоким забором и калиткой, запирающейся на щеколду. Вошел в калитку, оставив машину у забора, и пошел в сад, ориентируясь на доносящиеся голоса. Рыжая макушка была видна издали. Сегодня она была другой. Никаких каблуков и обтягивающих юбок. Светлые джинсы, черный свитер и кроссовки. Но даже в такой, прямо скажем, незамысловатой одежде, рыжая была чудо, как хороша.
— А почему вы не пьете, Елизавета? — приставал к ней Вовкин сослуживец.
— Не хочу, — услышал ее блюзовый голос.
— А говорят, врачи много пьют.
— Врут, — влез я в разговор, привлекая всеобщее внимание.
— О, кто приехал!
— А где новорожденный? — спросил, глядя на рыжую.
Она меня узнала. Не испугалась, не удивилась, только чуть сощурила глаза.
— Здесь я, — раздалось из беседки.
Вовка вышел, держа в руках шампуры с дымящимся, сочным мясом.
— Привет! — подошел к нему.
Вовка передал шашлык кому-то рядом, и мы обнялись. Спиной чувствовал взгляд рыжей. Почему-то был уверен, что это она смотрит мне в спину.
— Молодец, что приехал, —
Я обвел взглядом Вовкину компанию — знал почти всех, кроме рыжий и еще пары ребят.
— Для тех, кто не знает, — представил меня друг, — Егор Рокотов. Прошу любить и жаловать.
Глянул на рыжую, она ухмыльнулась и пошла в сторону дома.
— Лиза, — позвал Вовка, — ты куда?
— В машине очки забыла, — ответила, не оглядываясь.
Я перездоровался за всеми гостями, выпил штрафную и сел за стол. Рыжая вернулась, нацепив на лицо солнцезащитные очки. Очень хороший ход, если не хочешь, чтобы собеседник видел выражение твоих глаз. Видимо, Вяземская не хотела, чтобы я видел ее настоящие чувства. Неужели зацепил?
— Прошу, — предложил ей место рядом с собой.
Честно говоря, думал, что откажется. Но она вежливо кивнула и села.
— Шашлык? — продолжил ухаживать за рыжей.
— С удовольствием.
Рядом тут же нарисовался Вовка с полной тарелкой мяса.
— Лиза, — вклинился он в наш разговор, — попробуй. Очень хороший шашлык получился.
И стал накладывать ей мясо в тарелку.
— Остановить, — засмеялась рыжая, — я столько не съем.
— Тебе надо больше кушать, — голосом заботливой мамаши выдал мой товарищ.
Я с интересом наблюдал за ними. Невооруженным глазом было видно, что Вовка по уши влюблен в рыжую. Вон как его разбирает. Обвел взглядом остальных гостей. Да, прав был друг — моя новая знакомая явно пришлась по душе всем присутствующий здесь мужикам. Ребята за столом наперебой ухаживали за рыжей, хохмили и всячески пытались обратить на себя ее внимание. Вернулся глазами к Елизавете. Интересно было, как она на это реагирует.
А рыжая спокойна, как слон. Улыбается вежливо, но равнодушно. Держит дистанцию. С Вовкой, пожалуй, ведет себя более дружелюбно. Учитывая, через что они прошли вместе, это понятно.
— Ты совсем не пьешь спиртное? — обратился к ней.
— Сегодня не пью. А ты? — она кивнула на мой стакан с соком.
— Я за рулем, — пожал плечами.
— Я тоже.
— Могу тебя домой отвезти, — предложил я.
Она демонстративно подняла брови вверх.
— Не сейчас, — уточнил, — попозже.
— Спасибо, я как-нибудь сама.
Встала из-за стола.
— Лиза? — тут же вскинулся Вовка.
— Я за сигаретами, — отмахнулась она.
Вовка сразу увязался за ней.
Товарищ открывался мне с неожиданной стороны. Я знал его как хорошего профессионала и довольно толстокожего человека, а тут он скакал перед девчонкой на задних лапках, как собачонка. Но мне было понятно, что другу здесь ничего романтического не светило. Она его, как мужика, не воспринимала. Может потому, что спасла, и он был для нее таким большим ребенком, а может, он просто не в ее вкусе. Думать о том, что рыжая любит другого, пусть даже и погибшего мужа, мне упорно не хотелось.