Поцелуй анаконды (Сборник)
Шрифт:
– Даст бог, Клим Пантелеевич, так оно и будет, – вздохнул Поляничко. – Но давайте вернемся к скорбному настоящему, к убийству директора первой мужской гимназии. Не буду от вас скрывать: я нахожусь в некотором затруднении. Вдобавок ко всем неприятностям, газетчики растрепали на весь город, что по подозрению в убийстве директора гимназии арестован письмоводитель Каюмов. Вот же чертово племя! Пронюхали откуда-то… Да, арестовали. И что с того? Леечкин, хоть и молодой следователь, но твердый. Почти сам принял такое решение… Конечно, без моей рекомендации не обошлось, но я убедил его все-таки, хоть он и отнекивался спервоначалу… Только не так все просто,
Поляничко вынул из кармана открытку, сложенный вдвое бумажный лист и бросил их на кофейный столик.
– Вот, полюбуйтесь, это то самое послание, которое мы нашли во внутреннем кармане пиджака убитого, а это – он указал на бумагу – образец почерка письмоводителя. Мавилло, вероятно, носил анонимку с собой, чтобы по почерку определить, кто же все-таки ее написал. Нетрудно заметить, что оба текста выполнены одной рукой.
Клим Пантелеевич взял с письменного стола лупу и принялся разглядывать оба образца. Наконец он заключил:
– Трудно сказать что-либо определенное. Действительно, буквы очень похожи. Хотя небольшие отличия есть, но они почти незаметны. – Адвокат вновь склонился над письменным столом и, выудив оттуда картонку, принесенную из библиотеки, опять принялся сравнивать почерк. Через минуту он протянул ее Поляничко и сказал: – Смотрите, Ефим Андреевич, я обнаружил эту карточку в каталоге библиотеки, в ящичке «Естествознание». Здесь указана данная книга покойного Мавилло – «Анатомия ланцетника». Но чья-то рука вывела оскорбление, а другой человек его прокомментировал. Итак, первая надпись: «Грязный жеребец». Согласитесь, она очень похожа на почерк письмоводителя. А вторая – сильно от него отличается. Не находите?
– Вы правы, – рассматривая через лупу, согласился Поляничко. – По-вашему, это рука Каюмова?
– Думаю, да. Хорошо, если бы он это подтвердил. Однако нельзя исключать обратного: из страха, что эта улика совсем припрет его к стенке, откажется.
– А кто второй?
– Н-не знаю… Им мог оказаться инженер Вахтель, а мог быть и библиотекарь. Да кто угодно!
– Ага! – Поляничко покрутил правый нафиксатуаренный ус. – Вижу, вы тоже наслышаны об этих конфликтах?
– Естественно. Жаль только, что, если даже мы все-таки узнаем, кто же на самом деле здесь писал, нам это никак не поможет отыскать убийцу.
– Вот потому-то я к вам и пришел. К сожалению, никаких отпечатков пальцев на винтовке мы так и не обнаружили. Будто призрак действовал. Знаете, у меня сложилось мнение, что душегубство задумали трое: инженер Вахтель, библиотекарь Коркин и письмоводитель Каюмов. Ведь у каждого из них был свой мотив для убийства Мавилло. К тому же не всякий смог бы соорудить такое приспособление к винтовке Шарпа. Тут без технических знаний, которыми обладал инженер, не обойтись.
– Гипотеза вполне логичная, и я не стал бы сбрасывать ее со счетов.
– Так-то оно так, – засомневался в собственных словах полицейский, – но зачем тогда библиотекарь перед самым выстрелом задернул портьеры? Не вяжется это как-то со злоумышлением. Все-таки пуля, пробив два стекла и портьеру, уже потеряла достаточно энергии. И кто знает, остался бы жив Мавилло или нет,
– Доктор сказал, что Каюмов всегда зашторивал окна с наступлением темноты. Да и я, как постоянный посетитель читальной залы, это не раз наблюдал. Тут, скорее, наоборот: не сделай он этого, на него бы первого пало подозрение.
– Ваша правда, – кивнул полицейский. – Я могу взять эту карточку?
– Безусловно. Я для вас ее и прихватил.
– Премного благодарен.
– Пустое, чего уж там… Меня мучает вопрос, на который у меня пока нет ответа. Когда я вошел в залу сразу после убийства, я машинально отметил в уме, что перед покойником лежали восемь книг. Часть в стопке, часть – нет. Я это хорошо помню. А в формуляре убитого указано только семь. Если я прав, то куда делась восьмая? И что это была за книга? Кому понадобилось от нее избавляться? Если даже допустить, что ее принес Мавилло, тогда она должна была бы остаться в его вещах. А там, насколько мне известно, никаких книг не имелось. Была только его тетрадь. Как сказал Ксаверий Нифонтонович, в самом верху стопки лежала «Анатомия ланцетника». Эту монографию написал когда-то покойный. Так вот она была вся залита кровью, и потому ее пришлось выбросить. Получается, на сегодняшний день в библиотеке осталось лишь шесть книг, выданных директору гимназии, а не семь, как должно было быть. А куда делась восьмая?
– Для ответа на этот вопрос мне понадобится не более двух минут. Вас такой вариант устроит? – подкручивая левый ус, хитро осведомился сыщик.
– Вполне, – улыбнулся Ардашев.
– Позволите воспользоваться вашим телефоном?
– Конечно, прошу.
Поляничко поднял трубку и, дождавшись соединения, произнес:
– Извольте соединить с нумером два тридцать шесть… Да… Цезарь Аполлинариевич… это Поляничко… А не могли бы вы поднять фотографические карточки из дела по убийству Мавилло?.. Хотелось бы уточнить, сколько книг лежало перед убитым: семь или восемь? …Да-да, жду… Семь? Как и в протоколе осмотра? Вы уверены? Точно? А названия… названия можете прочитать? Не разобрать? Вероятно, те же, что и в протоколе, да? …Ясно… Премного благодарен. Выручили. До свидания.
– А вот на этот раз вы ошиблись, – вымолвил сыщик. – На фотографии семь книг; названия те же, что и указаны в протоколе осмотра места происшествия.
Присяжный поверенный поднялся, прошелся по кабинету и, глядя в окно, изрек:
– Все-таки надо ехать в Одессу.
– Куда?
– В Одессу, Ефим Андреевич. – Он бросил взгляд на большие напольные часы и добавил: – Я еще успею на сегодняшний последний поезд до Кавказской. Он, если я не ошибаюсь, отходит через два часа. Надеюсь, дней через пять я вернусь, и тогда все станет на свои места.
– Что ж, не смею задерживать, – поднимаясь, пробурчал Поляничко. – От вас сейчас все равно ничего не добьешься. Очень надеюсь, что о ваших успехах первым узнаю я, а не газетчики.
– А разве я вас когда-нибудь подводил?
– Упаси боже! Если бы не вы, я …
– Да бросьте! – перебил Ардашев. – Отыщем убийцу, не сомневайтесь. Вы первым обо всем узнаете.
– Главное, чтобы не все трое были замешаны, а то стыд-то какой для всего города будет, – покачал головой Поляничко. – Ведь все порядочные люди… Я и в церкви с ними вижусь, и раскланиваюсь при встрече. – Он махнул рукой. – Ладно, пойду, не церемоньтесь со мной, не провожайте, дорогу в переднюю я знаю. А у вас времени в обрез… Да храни вас господь!