Поцелуй анаконды (Сборник)
Шрифт:
– Безусловно! Письмо было написано в Ставрополе, здесь же его и бросили, а георгиевский обратный адрес указали для того, чтобы просьба о встрече в вечернее время на въезде в город показалась Безобразову вполне правдоподобной. Еду, дескать, из Георгиевска, вот и давайте, милостивый государь, поговорим за городом, пока не стемнело. Саркисову во что бы то ни стало требовалось вытащить кредитора к монастырю, поближе к лесу.
– Но зачем? – Нижегородцев откинулся на спинку стула.
– Простите, доктор. Но иногда вы меня удивляете. По-моему, последующие действия мошенника вполне очевидны.
– Выходит, Саркисов
– Несомненно.
– А кровь? Кровь на трупе откуда?
– Помните, Поляничко сказывал, что Саркисовы не так давно кабанчика закололи? Вот кровью этого кабана он заранее и облил одежду, в которую потом нарядил мертвеца.
– Положим, что касается страховки – тут все ясно. Вы просто-напросто зашли в страховую компанию и все выяснили, так?
– Совершенно верно. Страховщикам мое расследование, сами понимаете, на руку, поэтому они от меня ничего не скрывали. Мне, конечно, повезло, что в воскресный день их контора была открыта.
– А вот откуда вы могли знать, что Саркисов появится в Армавире, а не в Георгиевске или, допустим, Пятигорске?
– Объяснение простое. Дом супруги Саркисовы продали за передаточный вексель Русско-Азиатского банка. В нем Арам Робертович Саркисов выступал в качестве индоссатора [13] , то есть деньги получить мог только он. Как я выяснил, ближайшая контора этого банка, куда можно быстрее всего добраться из Ставрополя, находится в Армавире. Поездом это занимает всего несколько часов. Кстати, ни в Георгиевске, ни в том же Пятигорске этого банка нет.
13
Индоссатор – лицо, на имя которого переводится вексель.
– А как вы определили время его появления?
– Это несложно. Восьмого августа, в пятницу, у Саркисова и Безобразова должна была состояться встреча, на которую Саркисов, естественно, не приехал. К вечеру пятницы он уже откопал труп на Даниловском кладбище, отрезал ему голову и переодел в свою одежду, которую раньше облил кровью заколотого кабанчика. Дело было сделано. Лошадка плутала по ставропольским улочкам и пугала случайных прохожих. Тем временем злоумышленник уже был на пути к Армавиру. Но вот незадача! Поезд из Ставрополя выходил в девять вечера, а армавирский банк закрылся двумя часами раньше. Суббота и воскресенье – выходные. Следовательно, появиться перед кассовым окошком он мог только сегодня утром, в понедельник.
– А на какую сумму Саркисов застраховал свою жизнь?
– На пять тысяч.
– Ого! Ну и аппетит у них! Дом продали, пятитысячную страховку чуть не получили и от главного кредитора почти избавились. Так ведь и смертоубийства никакого не совершили! Ну, подумаешь, безымянный труп выкопал, обезглавил, но потом ведь все равно его земле предал. Это, пожалуй, не так страшно, как мошенничество.
– Вы правы.
– М-да, – задумчиво выговорил Нижегородцев, – эта парочка вроде бы все учла, но проморгала одну «пустяшную» вероятность. Они не могли предположить, что делом обезглавленного седока займется непревзойденный адвокат Ардашев.
– Благодарю вас, Николай Петрович, за добрые слова. А не пропустить
– Да, соблазн велик! От такой закуски грех отказываться.
– А мы и не будем. Ведь не зря же говорят на Востоке: не поддашься искушению, не получишь удовольствия.
Загадка Амфиокса
1
Клим Пантелеевич Ардашев городскую библиотеку посещал по четвергам. Для присяжного поверенного Ставропольского окружного суда это был единственный способ ознакомиться с заграничной прессой. Ставрополь – не Москва, и уж точно не столица. Купить в киоске «The Times», «Le Figaro» или «Das Reich» было невозможно. Зато публичная библиотека, основанная еще в 1852 году, выписывала немало иностранных газет и журналов.
Начало сентября на юге – это еще почти лето. Деревья не спешат расставаться с зелеными одеждами, и птицы не торопятся на юг. Только вот небо меняется: с каждым днем все меньше голубых оттенков и все больше серых. И облака, еще недавно белые как снег, теперь виснут над железными крышами темными кусками застиранных тряпок. Осень, в этих краях мягкая и тихая, входит в город незаметно, стараясь не пугать разомлевших от августовского тепла жителей грядущими холодными ливнями и ночными заморозками. Солнце по-прежнему яркое, но уже не столь теплое. Оно катится красным шаром за горизонт и, минуя короткие сумерки, отпускает улицы во власть темноты. До его захода – семи двадцати пополудни – оставалось еще два часа.
Библиотека располагалась на Вельяминовской улице, и Ардашеву оставалось преодолеть каких-нибудь пятьдесят саженей до читальни, когда впереди прогремел выстрел. Его услышали все: извозчики, уличные торговцы снедью и, конечно же, городовой. Страж порядка, стоявший на углу Александровской и Театральной, дунул для порядка в нейзильберовый свисток и бросился в подворотню, откуда и послышался ружейный гром.
Клим Пантелеевич ускорил шаг и свернул во двор, где находился вход в библиотеку. На улице, у самых дверей, он увидел доктора Нижегородцева. Эскулап был не на шутку напуган. Завидев адвоката, он шагнул навстречу и, едва сдерживая волнение, дрожащим голосом выговорил:
– Господи, как хорошо, что вы пришли… На моих глазах только что убили человека. Директор 1-й мужской гимназии застрелен!
– Где?
– В читальной зале! Он сидел прямо у окна. Оно было закрыто портьерой. Выстрел, судя по всему, произвели с улицы. Пуля угодила бедняге в голову.
– И вы там были?
– Ну да! Пришел почитать последний номер «Врача». Кроме меня там остались еще трое. Не успел я выскочить на свежий воздух, как принесся городовой. Теперь он никому не разрешает покидать помещение. Может быть, хоть вы его образумите?
– Что ж, давайте войдем, – адвокат решительно потянул на себя ручку входной двери.
В гардеробной никого не было. На вешалке висел плащ и чье-то легкое пальто. В конце коридора виднелась открытая дверь и слышались мужские голоса. Именно туда Ардашев и направился. Неожиданно в дверном проеме выросла фигура городового.
– Сюда нельзя! – грозно предупредил он. – Здесь только что было совершено смертоубийство.
– Именно потому я и должен войти, – настоял Ардашев.
– Кто вы такой?