Поцелуй аспида
Шрифт:
Безымянный замер и тяжело сглотнул. Было видно, с каким трудом он удерживает себя от решительного рывка.
Вместо ответа феец взял мою руку и положил её так, чтобы ощущалось место нашего соединения. Я приподнялась, чтобы это увидеть, и замерла, потрясенная открывшейся картиной. Поощряя мой интерес, сид полностью вышел из меня, и я облизала вмиг пересохшие губы, впервые имея возможность разглядеть его так близко.
Крупная, потемневшая от притока крови головка переходила в более светлый, увитый венами массивный ствол, который, к тому же, немного расширялся у самого
Выдержка Безымянного закончилась. Его хватило лишь на пару-тройку осторожных поступательных движений, а затем он, то ли со стоном, то ли с рыком, навалился на меня и одним резким толчком вошел на всю впечатляющую длину.
Я закричала, цепляясь за его плечи, оставляя на них глубокие лунки от ногтей. Сердце моё билось где-то в горле, а тело все больше захватывал незнакомый лихорадочный жар.
Когда мужчина задвигался, я снова громко застонала, принимая его на пределе своих возможностей. Теперь в моем арсенале не было ни дурманящих, ни обезболивающих средств. Никто не поил меня соком черной бузины, никто не кусал, впрыскивая в кровь исцеляющий, как по волшебству, яд. Остались лишь только я и он, такие, как мы есть, и опаляющая обнаженная истина между нами.
Встав на колени и подхватив меня под ягодицы, Безымянный взял мощный размеренный ритм. Я упиралась плечами в пол, а бедра словно парили, встречая глубокие толчки на полпути. Затем я снова оказалась сверху, только теперь уже в положении сидя, крепко обнимая сида за шею и целуясь как ненормальная. В порыве страсти, я укусила его за губу, захватила её в плен и жадно пососала. Это завело Безымянного так, что он сжал мою талию почти до синяков и с силой насадил на себя. Я выгнулась дугой, словно прошитая током.
В предверии кульминации, напряженное древко мужской плоти внутри меня словно увеличилось в размерах. Я практически заскулила от едва переносимых ощущений, и чуть сид стал изливаться в меня в обильном и продолжительном освобождении, как я беспомощно забилась в беспощадном экстазе, накрывшем меня многотонной лавиной удовольствия.
Мы лежали, крепко сплетясь телами, потные, обновленные наслаждением. Внутри приятно тянуло, тело приходило в себя после любовного марафона. Сильные шероховатые ладони сида ласково поглаживали мои плечи, а его нежные губы то и дело оставляли метки-поцелуи. И все бы было просто замечательно — эйфория и легкокрылое счастье уже парили над нами невидимыми ангелами — если бы только не одно существенное «но». Как и в случае с «Джо Блэком», несмотря на фееричную развязку, на губах оставило горький привкус разочарование.
— Знаешь, — изрядно осипшим от громких стонов голосом, обратилась я к Безымянному. — Нам нужно что-то с этим делать. Я не могу больше не иметь возможности позвать тебя по имени.
Сид попытался что-то возразить, но я приложила к его губам палец.
— Давай опустим за скобки все ваши фейские заморочки. Пойдем простым человеческим путём. Скажи,
— Я приму от тебя даже смерть, — оставив очередной поцелуй в центре моей ладони, без колебаний ответил сид.
— Не надо смерть. — Я покачала головой. — Честное слово, ты как мальчишка. Откуда такая любовь к крайностям? Слушай меня внимательно — я запрещаю смерть!
Мы улыбнулись друг другу, скрепив мой «приказ» поцелуем.
***
На следующий день, ближе к полудню, я проснулась с адской головной болью и настойчивым заунывным гудением в ушах. Вспомнилось, что этот странный навязчивый звук неоднократно будил меня и ночью. Больше всего он напоминал сломанный дребезжащий дверной звонок. Только звонили не в дверь, а в мои мозги.
Я резко села на кровати и сжала виски. Из ванной доносился шум воды, и я решила, что феец принимает душ. Да уж, душ не повредил бы и мне. В комнате стоял характерный, не неприятный, но все же хорошо узнаваемый запах отменного секса.
Гул в ушах усилился. Я даже стала различать какие-то бормотания. Логичнее всего было решить, что звук доносится из-за стенки соседней квартиры, но теперь я четко понимала: звучит он только у меня в голове.
К горлу подкатила сильная тошнота и в памяти всплыли слова Мунка: «Слушай песню».
Я услышала, как дверь ванной с шумом распахнулась, и в комнату торопливо вошел Безымянный, прикрытый одним полотенцем.
— Что происходит?
Избегая лишних движений, я осторожна легла набок. Шум в голове нарастал.
— Не знаю. Мне плохо, и такое чувство, что кто-то проигрывает в моей голове старую исцарапанную пластинку.
Мужчина опустился на пол рядом с диваном и убрал от моего лица прядь спутанных волос. Боже, я должно быть жутко выгляжу.
— Вокруг тебя снова собираются Чары. Похоже, ты призываешь магию и сама же ей противишься.
— Прекрасно. Просто прекрасно. И что же мне теперь делать? Анальгин, я так понимаю, против Чар бессилен?
— Не знаю, что такое анальгин, но попробуй дышать глубже и попытайся не заглушать этот звук, а сделать его громче.
Открыв глаза, я осуждающе посмотрела на Безымянного.
— Ага, — сказала я и не удержалась от иронии: — «Дерни за веревочку — голова и отвалится».
Сомневаюсь, что феец был знаком с человеческими сказками, но думаю, общий смысл моего послания он понял. Вдруг боль в висках стала такой острой, что из глаз брызнули слезы.
— Просто попробуй сделать как я сказал, — проявил настойчивость сид, нежно отирая соленую влагу с моего лица.
— Хорошо.
Вновь опустив веки, я сделала глубокий вдох и на медленном выдохе попыталась расслабиться, одновременно сосредоточенно вслушиваясь в нарастающий гул. Потекли минуты, полные агонии. Гул раскрывался как веер, раскладываясь на составляющие, умножаясь и окрашиваясь мистическими переливами. А затем в моей бедной голове кто-то ударил в гонг и тут же, послушная этому невидимому дирижеру, вся вакханалия стихла. Вместо неё зазвучала красивая, щемящая сердце песня.