Поцелуй Большого Змея
Шрифт:
Он утомленно прикрыл глаза. Есть орлята не просили, видимо, сумели сами добыть себе еду.
Последующие недели братья то прилетали, то исчезали на целые дни и ночи. Говорили они с трудом. Возможно, свободная орлиная жизнь подавляла желание болтать, а возможно, взрослые орлы разговаривали на другом языке, которого я не понимал или просто не слышал. Мое общение с ними потихоньку сошло на нет, исключение составил только один случай, из-за которого я и начал весь этот рассказ.
К тому времени орлята превратились в молодых орлов и окончательно переселились на вершину скалу, той самой, из-за которой
Впрочем, скоро нам стало не до орлов. По Мигдалу пронесся слух о приближении разбойников, и все силы и время мы стали отдавать возведению защитных сооружений. А когда яма с водой и пирамида из камней были готовы, начались утомляющие ночные дежурства. Про орлов мы почти забыли, они вели самостоятельную жизнь, а мы погрузились в свои заботы.
Как-то ночью, закончив дежурство, я разбудил сменявшего меня брата, рухнул на постель и приготовился немедленно заснуть. Была середина второй стражи – самое глухое время ночи, когда ветер меняет направление и холодное дыхание хермонских снегов долетает до нашей вершины.
Закрыв глаза, я быстро начал погружаться в теплую пелену сна. Медленно поплыли перед глазами цветные пятна – следы от свечи, которую зажег брат. Но вот свеча погасла, и вслед за ней скрылись и пятна. Полосы мягкого тумана, шурша, потянулись откуда-то сбоку, заволакивая внутренний кругозор. Полосы темнели, под веками стало пасмурно, потом сумрачно – густые лиловые тени сменили туман, темно-коричневый цвет вытеснил лиловый, ему на смену пришел черный, и вот… Я было совсем заснул, как вдруг услышал голос младшего орленка:
– Они идут, просыпайся, они идут.
«Кто идет, куда, почему нужно просыпаться», – вопросы роем закружились в голове, но голос, не смолкая ни на мгновение, продолжал торопить.
– Просыпайся немедленно. Буди отца, они идут, слышишь, они уже близко!
Я открыл глаза. В комнате было темно, тепло и тихо, луна стояла высоко над домом, ее холодный свет почти не попадал в окна. В черном глубоком небе влажно и доверчиво мерцали знакомые с детства звезды. Ночную тишину не нарушал ни один подозрительный звук.
– Приснилось! – я помотал головой, отгоняя дурное наваждение, и только собрался опустить ее на подушку, как голос младшего орленка заклокотал с новой силой.
– Не медли ни секунды, они близко, совсем близко. Поднимай отца, брата, буди Мирьям!
Я поднялся с постели, еще не зная, как поступить, но тут распахнулась дверь и в дом вбежала Мирьям. Она спала в небольшой пристройке с южной стороны.
– Разбойники идут, – сдавленным голосом прохрипела Мирьям. – Я сама видела.
Мы разбудили отца и брата, схватили оружие и, стараясь не шуметь, бросились к началу спуска. Брат, карауливший тропинку, спал, привалясь к пирамиде.
– Вот они, вот, – зашептала Мирьям, указывая пальцем вниз.
Но мы и сами успели заметить небольшой отряд, поднимавшийся по тропинке. Разбойников было около двадцати человек, по прямой линии нас разделяло не больше
Бандиты даже не успели вытащить из колчанов стрелы, как поток воды, обдав их с головы до ног, превратил тропинку в полосу скользкой грязи. Мы заранее убрали все камни и сгладили выступы, так что ни взобраться вверх, ни спуститься вниз не было ни малейшей возможности, пока грязь не высохнет.
Оправившись после потрясения и поняв, что их заметили, разбойники угрожающе зарычали, словно дикие звери, и попробовали продолжить подъем. Но не тут-то было, после первых же двух-трех шагов все они оказались на земле. Один, наименее ловкий, поскользнулся так сильно, что покатился к обрыву и, не сумев уцепиться, со страшным воем рухнул вниз.
– Сидите тихо, – вполголоса приказал отец. – Не высовывайтесь. Как бы они не начали стрелять из луков.
На тропинке возникло некое замешательство. Наверное, кто-то из бандитов попробовал начать спуск и обнаружил, что это также невозможно. Затем послышался стук.
– Они вбивают в землю дротики или кинжалы, – прошептал отец. – Будут цепляться за них. Приготовьтесь обрушить пирамиду.
Действительно, бандиты начали медленно карабкаться по тропинке. Вбив в землю копье или воткнув поглубже меч, они перемещались на два-три шага, затем вытаскивали опору, переносили ее повыше и снова поднимались. Дело шло довольно споро, и расстояние между нами быстро сокращалось. Когда до первого бандита осталось шагов двадцать пять – тридцать, отец взмахнул рукой, и мы навалились на бревно.
Раздался оглушительный треск. Я подумал, что это трещит бревно, и сердце мое ушло в пятки. Если пирамида не развалится, бандиты поднимутся по тропинке и тогда…
Но трещало не бревно. Трещали камни, падая с вершины пирамиды и ударяясь о ее основание. Мы с братом налегли, и пирамида развалилась. Камни, валуны и глыбы покатились прямо на бандитов. Ночную тишину вспороли крики боли, проклятия, глухие удары, отчаянные вопли падающих в пропасть людей.
Когда грохот камней затих, на изрытой камнями тропинке не осталось ни одной живой души. Банда Бар-Абы нашла свой конец на дне пропасти. Потом мы узнали, что главаря в ту ночь не было на тропинке. Он скрывался в убежище с двумя или тремя приближенными и, узнав о гибели банды, перебрался в окрестности Иерусалима.
Откуда-то сверху раздался торжествующий клекот. Мы задрали головы. Два орла парили над вершиной, подставляя крылья холодному хермонскому ветру. Я поднял руку и благодарно помахал им.
Внизу в деревне замелькали красные точки факелов. Приглушенный расстоянием, доносился слабый перезвон колокольчиков. Видимо, шум камнепада и крики разбудили жителей Мигдала, и сейчас они с оружием в руках выбегали из домов, намереваясь защитить свои семьи от бандитов. Узнать, что произошло на самом деле, они смогли только под вечер следующего дня, когда жар солнечных лучей подсушил тропинку и отец сумел спуститься в деревню.