Поцелуй дочери канонира

Ренделл Рут

Биограф приводил длинные пассажи, полные недовольства и горького разочарования, написанные в своеобразной манере Давины Флори, сочетающей простоту с гротеском. В конце статьи автор, основываясь на некоторых местах из поздних писем Давины, делал предположения о том, кто мог быть отцом Наоми. Статья объяснила тот факт, что с самого начала смущал Вексфорда. Давина и Десмонд поженились в 1935 году, но единственный ребенок Давины появился на свет только через десять лет. С болью в душе инспектор вспомнил дикую сцену в отеле «Черитон Форест», когда

Кейси уверенно объявил, что Давина и через восемь лет после свадьбы оставалась девственницей.

Окончив чтение, Вексфорд вздохнул и заглянул на следующую страницу — там помещался репортаж с ежегодного литературного банкета «Санди Таймс», который газета давала в понедельник в Гросвенор-Хаусе. Вексфорд заглянул туда единственно в расчете увидеть фотографию Эмиаса Айрленда, который был обычным участником этих банкетов. Но первое фото, первое лицо, которое бросилось инспектору в глаза, было лицом Огастина Кейси. Кейси сидел за столом с четырьмя другими людьми — во всяком случае, был снят за одним столом с ними.

Интересно, успел ли Кейси и там наплевать в стакан, подумал Вексфорд и перевел взгляд на подпись. Она гласила: «Слева направо: Дэн Кавана, Пенелопа Кейси, Френк Хигарти, Джейн Сомерс».

Женщины были в строгих вечерних платьях, и вся компания благодушно улыбалась — кроме Кейси, на губах которого застыла принужденная ухмылка. Рассмотрев снимок, Вексфорд еще раз прочел подпись. Потом он проглядел остальные снимки на странице и снова вернулся к первому. За левым плечом он почувствовал молчаливое присутствие Доры. Она ждала его вопроса, но Вексфорд не сразу сообразил, как его задать.

— Кто эта женщина в блестящем платье? — осторожно спросил он.

— Пенелопа Кейси.

— Это я понял, я умею читать. Кем она ему приходится?

— Она его жена, Рег. Выходит так, что он вернулся к своей жене. Или она вернулась к нему.

— Ты знала?

— Нет, дорогой, я не знала. До позавчерашнего дня. Шейла на этой неделе не звонила, так что я сама позвонила ей. Она была расстроена, но сказала только, что жена Гаса вернулась в их прежнюю квартиру и он отправился к ней, чтобы все проговорить.

Опять это выражение… Вексфорд прикрыл глаза ладонью, как будто защищаясь от фотографии.

— Как ей плохо сейчас, — произнес он. — Бедное дитя…

XXII

— Тот ли это револьвер, из которого стреляли в банке в прошлом году, мы пока не знаем, — сказал Вексфорду эксперт-баллистик, — но 11 марта в Танкреде стреляли точно из него.

— Утверждать, что в обоих случаях оружие было одно и то же, вы не можете?

— Есть большая вероятность. На эту версию работает, например, то, что барабан этого револьвера вмещает шесть патронов — это классический шестизарядник Один выстрел в банке, пять — в Танкред-Хаусе. В барабане после ограбления банка оставалось пять патронов. В других странах, где убийство с применением огнестрельного

оружия — обычное дело, на этом совпадении вряд ли что можно было бы построить. Но для Британии это, по-моему, достаточно разумное предположение.

— Но вы не можете сказать точно?

— Повторяю, не можем.

— Почему?

Эксперт был лаконичен:

— Нарезку ствола поменяли. Это не такое уж сложное дело. Вот, например, револьверы Дэна Вессона, и длинноствольные и короткоствольные, любой дилетант может изменить в домашних условиях. С «магнумом» будет потруднее — какой бы мастер ты ни был, нужны специальные инструменты. Но, очевидно, у того парня они были — потому что на свет этот «кольт» появился определенно с другой картой ствола.

— Такие инструменты есть у оружейников?

— Не у всякого. У тех, что специализируются на револьверах и пистолетах.

— И только поэтому следы на гильзах из Танкред-Хауса не такие, как след на гильзе из банка? Все дело в измененном стволе?

— Именно. Потому я и не могу ничего утверждать и говорю — вероятно. Но, в конце концов, мы в Кингсмаркэме, а не в Бронксе. Вряд ли у нас тут на каждом шагу тайники с оружием. А цифры все объясняют: один патрон на того беднягу из вашего отдела и пять на Танкред. Ну и калибр, конечно. И, наконец, само желание замаскироваться. Никто не станет переделывать ствол револьвера ради развлечения. Или думаете, это у него такое хобби?

Вексфорд был в ярости. Казалось бы, надо радоваться, что Шейла рассталась с этим типом и теперь уже не уедет в Неваду, но гнев побеждал все. Ради Кейси она отказалась от роли фрекен Жюли, переменила всю свою жизнь, да и — сказал бы он — собственную личность, а Кейси взял и вернулся к жене.

Поговорить с Шейлой никак не удавалось. Всякий раз Вексфорд слышал в трубке только автоответчик, и на пленке больше не было никаких шуток, а только имя и лаконичное предложение оставить сообщение. Вексфорд попросил ее перезвонить. Шейла не звонила. Тогда он оставил новое сообщение — сказал, что сожалеет о том, что с ней случилось, и обо всем, что наговорил ей перед этим.

По дороге на работу инспектор заехал в банк — тот самый, где погиб сержант Мартин. Счет у Вексфорда был в другом отделении, но это оказалось по пути. У инспектора была карточка «Трансценденция», по которой он мог снимать деньги в любом отделении любого банка Великобритании. Название карты бесило его как безграмотно употребленное слово, но пользоваться ей было удобно.

Шэрон Фрэзер по-прежнему работала здесь. Рама Гопала перевели в другое отделение. На его месте в это утро сидела совсем юная красавица-азиатка, но Вексфорд, как ни старался, не мог оторвать глаз от того места, где упал и умер сержант Мартин. Будто там должен был остаться какой-то след. Неизгладимый знак, память. Инспектор бранил себя за такие дикие мысли, но едва ли не ожидал увидеть на полу кровь Мартина или какие-нибудь пятна.