Поцелуй дракона
Шрифт:
Веки Матиаса попеременно закрывались, кровь струилась из раны, а пальцы могли сжимать только холодный снег; он проваливался в маленькие ямы – и последние мгновения разделились на непонятные фрагменты, как осколки разбитого стекла.
В первом фрагменте Матиас увидел, как Аннет, не имея страха в профиле лица и в уголке прекрасного глаза, отступила и развела руки в стороны.
В втором фрагменте Матиас почувствовал жар от пламени и увидел свет где-то в стороне; услышал изумлённые, испуганные ахи и вскрики наёмников.
В следующем фрагменте голоса и крики стали воинственными; приоткрывшимся
В следующем фрагменте послышался грохот, будто бы рухнуло здание, и Матиас почувствовал телом, как онемевшим, вибрацию земли. Раздались перепуганные крики, и затем раздался рёв – громкий, оглушительный и сотрясающий Теневой лес. Рёв, не достигнув финала, оборвался, так как Матиас провалился в ямку забвения и черноты.
Последний рывок к сознанию, последние силы – новый фрагмент – и Матиас приоткрыл оба глаза. Он увидел, как в небо поднялось нечто большое и белое, и как мелькнули светлые когти такого размера, которого он никогда не видел. На него и на лес упала тень, а от взмахов больших крыльев поднимались завихрения снега, скрипели ветки, стонали стволы и осыпался снег. Слышались удаляющиеся крики, перепуганные возгласы, мольбы. Но затем наступила чернота – силы Матиаса иссякли, и он больше не очнулся.
Глава 2
1
Матиас проснулся лёжа на спине и открыл веки. Перед глазами был серый, неровный потолок, а точнее свод пещеры. Часто моргая, Матиас приходил в себя и вспоминал, что произошло – быстрые фрагменты, которые не складывались в одну картину. Но он отчётливо помнил её: милое личико, необычные глаза, русые холодные волосы, темно-зелёное платье.
Матиас понял, что лежит на кровати под тяжёлым одеялом. Оперившись на локти, Матиас приподнялся – и, удерживая голову на дрожащей шее, осмотрел странное жилище.
Пещера была небольшая, неглубокая и вытянутая. Справа от Матиаса был вход в пещеру во всю её длину – как половина овала; но он был скрыт странной стеной. Она была сплетена из множества корней и толстых стеблей, которые срослись в сухо-гибкий, прочный массив зелёно-коричневого цвета. В стене едва вырисовывались закрытые плетёные ставни окошек по обе стороны от двери в центре. Стены пещерного жилища были обшиты этим же плетёным материалом, и им же был устелен пещерный пол, только он был ещё плотнее, точно спрессованный. Из этого же материала была изготовлена вся малочисленная мебель, но имела более коричневый цвет. А слабым освещением служило несколько свеч.
Кровать стояла в округлом углу стен параллельно сплетённой стене. Справа от Матиаса находилась тумба без ящика, без дверцы; рядом находился небольшой простой камин, выложенный крупным камнем, его труба уходила вверх и врастала в пещерный потолок, а в очаге, как последние вдохи, тлели сгоревшие поленья и угольки в объятиях пепла.
Одна свеча стояла на пустой полочке камина и освещала: потёртый половичок со спутанной бахромой у кровати; низкий круглый табурет; и поленницу, которая стояла сбоку камина и упиралась бочком в плетёную стену, а под окошком стоял ящик, наполненный
Вторая свеча стояла на комоде, который касался спинки кровати у ног Матиаса, и на нём стояла увесистая шкатулка, которая выглядела как маленький сундук. Но она была не из плетёного материала, а из металла, и её украшали драгоценные камни.
Третья свеча стояла на квадратном столике по ту сторону двери, а два стула стояли напротив друг друга; с одного стула свисала тёмная, пушистая шаль, а в центре столика стояла ваза из глины для фруктов, только фруктов в ней не было. Столик являлся столовой, которая была соединена с кухней, состоящей из: трёх тумб, умывальника, двух бочек с водой, нескольких ящиков и тканевых мешков с продовольствием.
Четвёртая свеча стояла на бочке возле двери, и она почти догорела. Свет от неё, соединяясь со светом от свечи на столике, падал на что-то, что стояло под окном напротив столика. Оно было продолговатое, немногим выше колен, и было накрыто чёрной тканью до пола.
Ничего не понимая, удивлённый Матиас откинул одеяло, сел и тут же поморщился от боли в правом боку. Рана не кровоточила, но была жаркой и почёсывалась; в теле ощущалась слабость, в горле – сухость. Встав, Матиас увидел, что он в светлой льняной рубахе, в тёплых носках, а низ был обмотан тканью точно юбкой. Ткань была не его, и его озадачило то, почему он без штанов; но рубаха и носки были его, только запасные, а не те, в которых он был ночью. Он положил руку на бок и почувствовал уплотнение; приподняв рубаху, он увидел, что его перебинтовали, а из-под бежевой ткани веяло травами.
Матиас снова попытался вспомнить мгновения перед чернотой – они вселяли тревогу, отдалённый страх, но так как ничего чёткого он не помнил, то эти эмоции были размытыми, как будто не его.
Матиас побрёл по странному жёстко-упругому полу, но, сделав несколько шагов, остановился. В уголке комода и спинки кровати на полу лежал его рюкзак, и он был открыт. Чуть дальше – у стены, напротив двери Матиас увидел крупное гнездо, а внутри оно было устелено тёплым пледом. Рядом стояла ваза из глины с синим отпечатком чей-то лапы, которую Матиас не смог распознать. В вазе находился странный букет: пучок засохших луговых цветов, как неудачный гербарий, россыпь свежих невзрачных цветов и травы, а у одного края свисал вялый лопух. В полушаге от гнезда, у стены стоял вытянутый плетёный сундук, а возле него плетёная корзинка с крышкой.
– Это странный дом, – сказал Матиас и возобновил шаг.
Только Матиас вошёл на «кухню» как снаружи раздался какой-то шум – как тихий скрежет по камню – и он остановился. Он посмотрел на дверь, на закрытые ставни – шум не повторился. Матиасу было не комфортно от незнания, где он находится и что произошло; и он не пускал в голову мысль, наполненную надеждой, что это жилище принадлежит ей.
Постоянно поглядывая на дверь, Матиас умылся в умывальнике и попил воды из бочки при помощи ковшика с длинной ручкой. Он поднял свой рюкзак, под которым оказался отмытый от крови ремень с маленьким кошелём; снял одежду с жерди и шагнул к кровати.