Поцелуй дьявола
Шрифт:
— Гая Тримейна больше нет, — возразил Эль Дьябло.
— Я так не думаю. Даже если он сменил имя. Вы знаете, что ваш дядя умер?
— Нет. Когда это случилось?
— В 1943 году. Сердечный приступ. Его здоровье серьезно подкосила работа по организации системы местной противовоздушной обороны. Он до самой последней минуты надеялся, что вы вернетесь.
— Для меня Англии больше не существует. — Эль Дьябло помедлил, прежде чем спросить: — Что случилось с Полин?
Скай вздрогнула. Она всей душой ненавидела Полин — ведь это из-за ее
— Полин тоже умерла. — Эти слова, произнесенные тихо и спокойно, перевернули очень многое в ее душе и, видимо, в душе Эль Дьябло.
— Умерла?
— Да. Погибла во время бомбежки в 1945 году. После смерти сэра Руперта она переехала в Лондон под предлогом участия в работе гражданских организаций по содействию армии. Но на самом деле она хотела быть среди людей, в центре событий, несмотря на опасность.
— Бедная Полин! — В голосе Эль Дьябло прозвучала нежность, и Скай еще больше возненавидела ее. — Теперь я ничем не связан с Англией. Я свободен навсегда!
— Неужели ты не можешь простить его после стольких лет? — не удержалась Скай.
— Простить его? — переспросил Эль Дьябло и задумчиво добавил: — Теперь уже не важно, прощаю я его или нет. Я не могу представить себе, что он умер. Я до сих пор вижу его в Бредоне и слышу, как он проклинает меня и обвиняет в воровстве. Я ненавидел его все эти годы, ненавидел даже тогда, когда, как выяснилось, уже некого было ненавидеть. Это же надо было выставить меня в таком свете!
Скай никогда раньше не слышала от Эль Дьябло таких откровенных слов. Она крепко сжала его руку:
— Тебе, наверное, было очень тяжело. Ведь ты был так молод, когда оказался предоставлен самому себе.
— Да, для меня это было трудное время, — согласился Эль Дьябло, — но это сделало из меня мужчину. Это научило меня… никому не доверять.
Скай показалось, что вместо слов «никому не доверять» он хотел сказать «никого не любить». Во всем виновата Полин, думала она. Эль Дьябло любил ее, какой бы она ни была на самом деле. Но он никогда не простит ей трусости, ведь он уважает смелость. Возможно, причиной было то, что он все время продолжал любить ее.
Скай не решалась смотреть ему в глаза, чтобы он не догадался, как многое она поняла. Понять это ей помогла любовь. Скай не знала, что сказать, и тогда Эль Дьябло обратился к Джимми:
— Спасибо за то, что вы сказали, но я хочу забыть свое прошлое. Сейчас меня зовут Гвидо Тримейна. Я гражданин Марипозы и горжусь этим. Вы, наверное, знаете, что моя бабка происходила из семьи Веремундо — одной из самых уважаемых семей в стране, но этот род давно прекратил существование, и его земли оказались раздроблены. Кто знает, возможно, когда- нибудь я восстановлю былое богатство сбмьи. В любом случае все в Марипозе знают, что я происхожу из семьи Веремундо, и уважают меня за это.
— А я уважаю вас за вашу самоотверженность, — сказал Джимми, — только запомните: если вы возглавите правительство
— Я это отлично знаю, и мне непременно понадобится ваша помощь.
— Буду рад вам ее предоставить.
Вошел Эванс и что-то прошептал на ухо Скай.
— Эванс говорит, что мы мешаем пациенту, — сказала она Джимми. — Ему нужно спать.
— Но я не устал, — запротестовал Эль Дьябло.
— Тебе нужно хорошенько выспаться сегодня, — настояла Скай. — Завтра будет очень тяжелый день.
Когда они вышли из каюты, Эль Дьябло уже почти спал.
Этой ночью Эванс не позволил Скай дежурить у постели больного. Она тщетно упрашивала его, но стюард настоял на том, что желает сам сидеть с Эль Дьябло, а не ворочаться с боку на бок всю ночь, не зная, что с ним происходит.
— Я привык к такой работе, мисс, — заявил он. — Я могу спать с одним открытым глазом, как кот. К тому же я сегодня вздремнул после обеда, поэтому за меня не стоит волноваться. А вы ложитесь спать. Завтра вы долго глаз не сомкнете.
Скай только улыбнулась. Она знала, что весь экипаж сгорал от любопытства, потому что никто точно не знал, зачем возвращаться в Марипозу. В Монтевидео не было и следа тех двух людей, которых они оставили в Хакаре. Капитан Маклин телеграфировал начальнику порта, чтобы тот, если возможно, связался с ними и сообщил о возвращении яхты.
Утром на пристани нас будет встречать много народа, думала Скай, ложась спать. Когда она проснулась, то поняла, что ошиблась: их встречали тысячи людей. Казалось, приветствовать их вышло все население Хакары, а впереди стояли Хуан и сотни гаучо. Все восторженно кричали и размахивали руками. У Скай перехватило дыхание.
Она специально проснулась рано, чтобы быть на палубе во время прибытия в порт. Когда Скай торопливо спустилась вниз, в каюту Эль Дьябло, он уже проснулся. Эванс как раз заканчивал его брить.
— Там целые толпы, огромные толпы людей! — воскликнула она. — Хуан с твоими людьми тоже там.
— Я должен попытаться встать, — сказал Эль Дьябло.
— Нет-нет, сэр! Это невозможно! — запротестовал Эванс. — Если кровотечение возобновится, все лечение пойдет насмарку. Пусть лучше они к вам спустятся.
— Ну почему это случилось именно сейчас?
— Люди знают, что могли потерять тебя, и, может быть, сейчас, как никогда ранее, понимают, что не могут без тебя обойтись.
Скай оказалась права. Когда Хуан и другие люди Эль Дьябло поднялись на борт, то подтвердили ее слова. Мысль о том, что Эль Дьябло мог быть убит, сплотила людей Хакары. Их ярость и негодование вылились в вооруженное восстание и взятие президентского дворца.
Генерал Алехо был застигнут врасплох. Он считал свой план идеальным и безмятежно отдыхал под сенью деревьев во внутреннем дворике своего дворца. Он думал, что, убив Эль Дьябло, подавил сопротивление и теперь может творить все, что ему заблагорассудится.