Поцелуй Ехидны
Шрифт:
– Мы уже очень близко и не хотелось бы рисковать. Кто они? Откуда они? От кого? Ты же помнишь, что к нам пару раз казачков засылали, чтобы пронюхать, что здесь происходит.
– Помню, и помню, чем это для них закончилось, что говорит Хозяин?
– Молчит, – Борода пожал плечами, – пару дней назад общались, сказал, что придет один от его знакомой. Попросила пристроить.
– Пристроить можно по-разному, леса у нас темные, озера глубокие, но красивые – Поляк снял очки, протер их полой камуфлированной куртки.
– Да, – протяжно выдохнул Борода, – по-разному. Но как, он не уточнял, будем ждать.
– А что по второму?
– Что по второму, что по третьему я не знаю. Никакой информации не было. Или мне не удосужились сообщить. Позже все узнаем. Я думаю, что у Него все продуманно. Он всегда знает, что делать, – Борода начал злиться, рывком схватил бутылку с пола плеснул в стакан не целясь и разливая на стол, выпил. Потянулся щепотью за капустой, понюхал ее и швырнул обратно.
– Про третьего?
– Ну что пялишься, троих, значит троих. Третий завтра выходит на смену, воспитатель на старшую группу. Диплом историка, сам молодой. Сегодня приезжал к директору я видел вот и разузнал.
– так вроде у нас был Историк, девушка только перешла из второй школы.
– Что-то у нее там со здоровьем серьезное, уволилась.
Оба замолчали. Думая о чем-то своем. Лица немолодых мужиков были задумчивы. Поляк сидел спокойно и смотрел в ночь через грязное окно. Борода постоянно ерзал на стуле, кривил губы и курил. Его раздражало что он чего-то не знает, что ему что-то не рассказали, не поставили в известность. Он же самый старый работник школы. А от него что-то скрывают, что-то не договаривают. И это его раздражало. Очень.
Влад вышел из машины с другой стороны дома, у дороги, чтобы не гнать чужую машину по двору, где нет не куска живого асфальта. Нет, куски конечно же были и именно асфальта. Только они никак не были прикреплены к земле и лежали вычурной плиткой то там та здесь, поджидая скорую и неизбежную встречу с поддоном или днищем аккуратно пробирающихся автомобилей. После армии, когда Влад восстановился в институте ему пришлось проходил практику и в связи с этим часто бывать в местном зале суда, работая по защите прав несовершеннолетних. Здание суда находилось в частном секторе городка, там, где же жила вся его верхушка. Асфальт там имелся и довольно ровный. Так же там имелись газоны и цветники, а у обитателей была чудная привычка пить чай на балконах и глядеть на гуляющих молодых мам с детьми. И гуляли они по тротуарам выложенным плиткой. Основной поток шел по соседней улице, а здесь был тихий, сытый уголок цивилизации. Настолько не подходящий к городу, что Влад испытывал какую-то неловкость приезжая на своём старом автомобиле и паркуясь у здания суда. Как будто он был виноват в своей бедности.
– Пусть бы они здесь попробовали проехать на своих крутых машинах, – Влад выругался, попав ногой в яму.
Он появился в центре площади недалеко от храма. Если пятак в несколько квадратных метров можно было назвать площадью. Но все остальное пространство было забито аккуратными конусообразными строениями. На узеньких улочках почти не было шевеление, только несколько человекообразных рабов спешили куда-то по хозяйским делам. На него не обращали внимания, мало ли кто и в каком облике может прийти в храм. Если ты недостоин войти, ты не войдешь. Если тебя не звали, ты не войдешь. Если ты человек, ты не войдешь. Жара и сырость была ужасна, воздух дрожал и его чувствительное обоняние улавливало все запахи этой местности. От храма исходила скука и пресыщенности. У них есть все, что они хотели. Они боги и лично к ним редко приходят. На них молятся. А вот он пришел. Вряд-ли его здесь ждали. Но это были уже не его проблемы. Кто не спрятался я не виноват. Главный и единственный сидел на троне, стоящем на седьмой ступени. Золото, складки дорогой материи, но преимущественно белой. Длинное нескладное тело, зеленоватая кожа и сильно, до висков удлиненные глаза… Удивление на долю секунды мелькнуло у него на лице и исчезло, для пришедшего это был хороший знак. Может удастся побеседовать, пришедший любил общения.
– Кто ты такой, я тебя не звал, – хрипло с властными нотками спросил хозяин.
– Меня редко кто-то завет, но я привык приходить без приглашения, – проговорил пришедший, – тебя это огорчает Древнейший? Или мне лучше называть тебя одним из твоих имен Сетх, Сутех, Сута, Сети, Сет?
– Ты что не знаешь, Последний из Первых и предводитель магов, что мое первейшее имя Тифона, от которого трепещет земля, бездна, Аид, небо, солнце, луна, видимая граница звезд, весь вообще космос, каковое имя, будучи изречено, богов и демонов к себе силой влечет. Имя же это – из 100 букв….
– Ладно, ладно, успокойся Тифон так Тифон. Да ты меня узнал я из Первых. Можешь так меня и называть.
– Хорошо, Первый. Зачем ты пришел? Ты же понимаешь, что мы в том месте где нет никакой власти, не времени не природы. И ты ничего не добьёшься. Я уже здесь, и я обживаю эти стада, развиваю племена, размножаю. Вы меня уничтожили, но я вернулся и завел себе тихий уголок в ненужном месте. А вы в очередной раз приходите и пытаетесь навести свой порядок. И что? Все повторяется вновь, и вновь, и вновь. Первый скажи для чего эта борьба? И что же дальше, ты меня опять уничтожишь. После этого племена одичают и разрастутся или
– Сядь Тифон. Поговорим. И кстати брось свои игры, плохой из тебя актер, я прекрасно знаю, что и кого ты ждешь в этом так называемым тихом уголке. И поэтому я здесь. Я бы мог тебя убить, но это бесполезно, ты же не можешь умереть окончательно, пока существует хоть один из вас во времени и пространстве. Да, теперь я знаю этот твой секрет. Сядь будем говорить долго очень долго.
Это был как удар электрическим током, он вздрогнул и проснулся. Встреча. Все тело было мокрым, на животе в ямке солнечного сплетения скопилась столько пота, что тот тяжелыми каплями стекал по сторонам на простыню. Откинув одеяла, он встал и подошел к окну, открыл. Холодный осенний ветерок почти мгновенно высушил тела. Встреча произошла. И отголосок этой встречи достиг его сознания. О да, они чувствовали друг друга. Ведь он его создание, почти его копия, его отражение в этом мире. Неважно что их разделяет тысячелетия. Ведь время придумали для людей. Нет никакой разницы, все то что произошло тысячи лет назад происходит не в далеком прошлом, а в данный момент. Это простое, но неподдающееся осмыслению знание. И всё началось так как он запланировал тысячелетия назад. Или запланирует завтра. Время не важно. Важно действие.
– Раз, два, три, четыре, пять, выхожу уже искать, кто не спрятался я не виноват, – Он прошел по комнате, спать не хотелось абсолютно. Прыжком отправив себя в постель, вытянулся на смятом влажном одеяле. Можно еще часик полежать, подумать. Потом вставать и ехать на работу. Работа, это важно. А работа с детьми, важна стократно.
Утро не заладилось. Надо было вставать на полтора часа раньше и ехать на автобусе. Мало того, что на работу приезжаешь раньше на час, так еще и надо идти пару километров пешком. А выбора то и не было. Можно конечно позвонить Матвею, если бы догадался и взял у него номер. Нет номера телефона вспоминаем номер автобуса. Влад злился, маскируя этой злостью вчерашний страх. Почему он, солдат, целый сержант, да еще и поучаствовавший в боевых действиях, психолог и просто смелый рубаха парень так вчера испугался. Он не понимал и по этой причине злился, испытывал внутренний дискомфорт и неуверенность. А когда он начинал сомневаться в себе то всегда прятался за отличным внешним видом. Легкое черное пальто было надето на хороший темный костюм. Из разреза выглядывал ворот яркой синей рубашки и безупречный узел темного галстука в синюю искорку. Туфли блестели. Он любил выглядеть хорошо. И сейчас он точно знал, что булавка закреплена на нужном расстоянии. Галстук четко прикрывает пряжку ремня. Ремень черной кожи, точно такой же как на часах. И даже носки, мало того, что подобранны в тон костюма, но и той нужной длины. Если ты решил присесть и закинуть ногу на ногу, то ничьему взору не представится волосатая мужская нога. Влад не помнил, как звали преподавателя эстетики и этикета. Но ее лекции засели в голове навечно. Вообще первый годы учебы дал Владу многое. Общежития института было переполнено и Влада подселили в обычную рабочую общагу. Там было одно крыло для студентов первогодок. Их пытались прессовать и рабочие и проживающие там менты, и будущие коллеги со старших курсов. Но с этим ему удалось справиться быстро. Очень хорошо помог семилетний опыт занятий классическим, а позже и тайским боксом. Героем он там не стал, в общежитии были парни и покрепче, но все быстро поняли, что он парень упрямый и с ним лучше дружить и договариваться. Здесь он получил другой опыт, опыт общения с другими людьми. Это типично для выходцев с маленьких городков. Таких, в которых ты вроде и не знаешь всех лично, но точно всех видел или что-то о них слышал. Здесь были именно чужие, голодные до всего нового. Сверстники из других городов и деревень, они были не самыми умными и не самыми добрыми. Шли, так называемые, девяностые и добрым быть было не модно. Все новое что в первую очередь постигалось, это алкоголь, трава, клей и легкодоступность секса. Влада потянуло на учебу, что было ему не свойственно. Не рвался он раньше в отличники, хотя учеба давалась ему легко, играючи. А тут вдруг увлекся, и в том числе этикой с этикетом. Да, ему нравилось выглядеть хорошо. Но сегодня был не его день. С утра его выловила заместитель по воспитательной работе и безапелляционным голосом заявила.
– Владислав Сергеевич, как хорошо, что приехали раньше, заболел один из воспитателей. Вы вместо него направляетесь со старшими классами на сельхоз работы.
– Сельхоз работы, это что? Можно как-то поподробнее, пожалуйста
– Вот и подробности, берете восьмой и девятый класс, нового историка Дмитрия Анатольевича и одну заслуженную работницу ведра и тряпки, Галину, садитесь с ними в автобус и едешь на поле собирать картошку, за эту работу колхоз выделит нам на пропитание пару тонн. Вопросы есть?