Поцелуй Герыча
Шрифт:
Увидев Яну, Ашот в нерешительности замер на месте – такая красивая девушка! Хоть и не блондинка, и, пожалуй, слишком худа, но хороша! Он не мог шелохнуться, словно перед ним стояло видение, а не живой человек. Яна, слегка смущаясь, кротко улыбнулась. Эта улыбка окончательно подкупила опытного Ашота.
«Такая красивая и такая скромная», – промелькнула у него мысль.
– Когда выходить на работу? – спросила Яна. А он, замешкавшись, сразу не сообразил, как ответить:
– Всегда, – сказал, заикаясь.
Яна поняла, что он смутился. Но его
Яне показалось, что его пронзительный взгляд длился целую вечность. Ситуация становилась очень щекотливой. Несмотря на бурную реакцию Ашота, Яна успела разглядеть рядом молодого южанина, невысокого роста с широкими плечами. Он смотрел на неё не менее проникновенно.
Все трое стояли перед торговым прилавком и мешали суетившимся вокруг покупателям, не давая возможности разглядывать товар. Продавец, бросая косые взгляды, не посмела сделать замечание хозяину овощного магазинчика и его племяннику Давиду.
Растерянная Яна вновь взволнованно спросила:
– Ашот Рубенович, всё-таки, когда на работу выходить?
– Яночка, я для тебя просто Ашот! Панимаешь?
– Мне как-то неудобно, вы директор и старше меня.
Племянник держался корректно, бросая взгляды то на Яну, то на Ашота. Осторожно вмешался в диалог:
– Дядя Ашот, ты почему девушку смущаешь?
Шумилиной показалось забавным находиться под пристальным и восхищённым вниманием сразу двух мужчин-кавказцев, Ашот, вызывал у неё большую симпатию. Она не воспринимала мальчишек-сверстников всерьёз. А племянник будто специально сделал акцент на слове «дядя», подчёркивая возраст. Яна не знала, на самом деле ему хотелось, чтобы она всё-таки на него обратила внимание. Ведь существующий негласный закон не позволит ему в будущем должным образом ухаживать за женщиной дяди, если Яна предпочтёт Ашота.
Шумилиной жилось теперь гораздо интереснее. Жизнь как-то наполнилась: Москва, работа, Ашот. Всё это доставляло невыразимую радость. Она перестала сопротивляться обстоятельствам, с первого же мгновения покоряясь течению судьбы.
После работы Ашот каждый вечер подвозил свою пассию на «Мерседесе» до дома. Щедро осыпал её подарками – всякими безделушками. Когда они оставались наедине, общались по-приятельски, непринуждённо. Звонил ей, подолгу болтая ни о чём. И всегда после слов:
– Бари гишер, – бросал трубку. Яна уже знала, что это – доброй ночи, по-армянски.
Давид часто прибегал на рынок поболтать с красивой новой продавщицей, а сам исподволь любовался ею. Давид свято верил, что Яна когда-нибудь обратит на него внимание. Он иногда мог зайти к ней за прилавок, чтобы ощутить её дыхание, невзначай прикоснуться к руке, прочувствовать, как дрожь пробегает по его телу. Яна оценивающим взглядом присматривалась к взволнованному лицу Давида.
Темноволосый крепыш с короткой стрижкой, Давид был по-мужски красив жаркой восточной красотой, такой быстротечной, исчезающей. Его чёрные лакированные
Повышенная впечатлительность, даже некая меланхоличность Ашота нравилась Яне больше, нежели яркие речи, энергичные жесты и мимика Давида.
– Давид, ты мне мешаешь работать, – сердилась она.
– Я тебя поддерживаю, я не могу тебе мешать. Я могу тебя только поддержать, – отвечал он с лёгким акцентом.
– Со своей работой я сама справлюсь, мне не нужна поддержка.
Он заинтересованно смотрел на движения Яны. Короткая юбка на кокетке в круговую складку играла на её бёдрах, подчёркивая длинные стройные ноги. Давида в ней всё увлекало.
– Попомни меня, придёт время, когда ты пожалеешь об этих словах, – сказал он с лёгким упрёком, вожделенно всматриваясь в неё, после небольшой паузы добавил: – Моя поддержка тебе нужна будет всегда.
Яна небрежно отмахнулась и улыбнулась. Покупателей собралось много, и, чтобы не отвлекать её, он вышел из-за прилавка, бросив напоследок взгляд исподлобья.
Давид не собирался мешать развивающимся отношениям между ней и Ашотом. До интима у них ещё не дошло. И он знал об этом. Ему такое поведение девушки нравилось. Давид лишь пытался привлечь к себе внимание в надежде, что она предпочтёт его.
Ашот заметил, что его племянник неравнодушен к Яне. Несмотря ни на что, уступать ему не хотелось. Потому что Яна стала не просто новым увлечением, а чем-то большим – незнакомым волнующим…
Яна умела хорошо работать, когда хотела. Три недели пролетели, как один день. Устала, – всё-таки целыми днями по десять часов на ногах. Но и заработала хорошо. Она смогла наконец взять выходной. Вспомнив о родителях, чтобы не звонить через сотовый телефон, добралась до почтового отделения, дозвонилась до дома и, услышав голос отца, обрадовалась:
– Здравствуй, папа!
– О, здравствуй, Яночка, как ты там?
– У меня всё хорошо. Пап, я перевела вам деньги, объясни маме, что я вернула ей долг.
– Может, ты всё-таки вернёшься домой и будешь учиться? Ещё восстановиться не поздно, – уговаривал отец, – мама мне уже всю плешь проела, говорит, что это я виноват.
– В чём ты виноват?
– Избаловал тебя, – мама так считает, – поэтому ты бросила институт.
– Да при чём тут ты, папа?
– А может, я тебя действительно избаловал?
– Нет, папа. Я вот такая: делаю, что хочу. Я буду всегда такой! Ну всё, папочка, пока. Я вас целую.
Вернувшись из почтового отделения, Шумилина невольно разбудила спящую Наташу.
– Янка, ты что, сегодня дома, что ли? – она ворчала сквозь сон.
– Да, я сегодня взяла выходной.
Яна сбросила одежду, накинула короткий халатик, чтобы прилечь на минутку. Уткнувшись в подушку, грезила о своей любви.
– У нас выходные совпали, – проговорила Наташа, уже просыпаясь, – слушай, Янка, а что за «Мерс» тебя каждый день подвозит?