Поцелуй или жизнь

Литвинова Ирина А.

— Чёрные колпаки!!! — заорал кто-то справа, и площадь мигом превратилась в бурный океан. Люди бросились в рассыпную, отшвыривали друг друга в разные стороны, кидались напролом, задавливали недостаточно расторопных, метались туда-сюда, неслись не разбирая дороги, лишь бы скрыться от кровавых палачей культа Единого. Жуткая давка грозила похоронить под ногами тучи народа и маленькую меня, поэтому я посчитала за лучшее прижаться к стене ближайшего здания… там-то мои плечики и обхватили стальные тиски пальцев. Обернулась — слуга культа. В обтягивающих чёрных одеждах и таком же колпаке палача с прорезями для рта, открывающим и подбородок, и для глаз, через

которые на меня смотрели горящие жгучей ненавистью, невероятного насыщенного зеленого цвета очи. И не только глаза были невероятными. Почему-то мне с первого взгляда показалось, что этот мужчина красив. Про лицо не скажу, но вот фигура у него была примечательная: рост выше среднего, так что я ему до подбородка макушкой только в прыжке достану, непомерно широкие плечи и мускулистые, словно у борца или у морехода, руки, узкие бёдра и длинные крепкие ноги. Прекрасный мужчина! Был бы, если бы не фанатизм.

Пока я рассматривала своего будущего палача, он тоже мерил взглядом меня, а вокруг нас раздавались возгласы «карателей»:

— Нечестивцы! Еретики! Идолопоклонники! Слуги Мрачного! Казнить! Всех на костёр!

Никогда я не видела казней. И что, этот красивый мужчина напротив схватит меня за шкирку, бросит на вязанку дров и запалит их?! Наверно, в моих глазах отразились неверие и ужас, потому как чёрный колпак, усмехнувшись, спросил вкрадчивым низким голосом:

— Страшно?

О да, кому было бы не страшно? Но чтобы я хоть одной живой душе призналась, что боюсь! Да скорее культ Единого провозгласит своим кумиром Мрачного!

— Это варварство! — твёрдо и уверенно заявила я в лицо палачу без тени страха. — Как можно заживо сжечь человека? За что?! За то, что он в предрассветный час подкинул вверх горсть крупы?! Или за хвалу какому-то Богу? Да что значат какие-то просьбы или благодарности?! Судить надо не за слова, а за дела!

Колпак, естественно, не ожидал от меня такого отпора. Мужчина пристально всмотрелся в мое лицо и вдруг прикоснулся рукой у моей щеке и скользнул вниз, к шее. Я вздрогнула, но не от неожиданности, а от странного чувства, вызванного чужими пальцами, скользящими так уверенно и томительно медленно. Когда меня касался Никола, ничего такого и в помине не было. Ну, дотронулся и дотронулся. О руку же колпака мне неожиданно захотелось потереться. А он между тем подцепил мой подбородок указательным пальцем, а большим провёл над верхней губой, затем выдал очевидное:

— У тебя не растёт ни бакенбардов, ни бороды, ни усов.

Растерянная нежность тут же сменилась возмущённым негодованием: чего это он тут меня как кобылу в торговом ряду осматривает?! Спасибо, что хоть зубы не проверил! «Хуже все рано не будет!» — решила я и, изловчившись, изо всех сил укусила его за палец.

Колпак скривился, но стерпел мои остренькие клычки без единого звука, даже хватку не ослабил. Вот что за человек! Нет бы хоть чуть-чуть разжать свои клещи, чтоб можно было резко дёрнуться и, выдрав плечо, удрать в ближайший проулок! Но нет, не вырваться из «объятий» палача.

Тут мужчина вновь протянул ко мне руку со следами моего «бунта», резко сорвал с меня шляпу Николки и бросил под ноги на мостовую. Мои чудесные золотые локоны рассыпались по плечам, шатром укрыв надежнее, чем изодранная в толчее рубаха друга.

Изумрудные глаза уставились на меня пристальнее прежнего, но на этот раз в них сквозило удивление, интерес и, кажется, капля нежности. Клешни, мгновение назад готовые выворачивать суставы и заставлять кости трещать, стали

мягче, тем не менее не отпуская.

— Сколько тебе лет, маленькая? — негромко спросил у меня инквизитор. Ага, значит, из-за малого возраста и из-за того, что девочка, пожалел.

— Десять, — интуитивно сбросила пару лет я.

— Как тебя зовут?

— Ника… — неуверенно пробормотала я так, что сама еле-еле себя расслышала.

— Как ты сказала? Лика? Значит, Анжелика, — сделал свои выводы он.

Ну, а я не стала его переубеждать, просто скромно потупила глазки.

— Анжелика, послушай, сейчас всех арестованных поведут в камеры под монастырем в окрестностях города, а потом — в пыточные на допрос. Я заберу тебя к себе в келью и побуду с тобой. Утро поспишь у меня, потом я накормлю тебя завтраком, а там и суд над слугами Мрачного. Не бойся, со мной тебя никто не тронет. Обещаю, смерть тебе не грозит.

— Почему вы так добры ко мне? — все же подозрительно, я же для него еретичка, к тому же покусавшая его.

— Потому что ты понравилась мне, — просто ответил палач и, кажется, улыбнулся под маской. — Не смотри так удивленно, все же я не монах и не евнух. Пройдёт лет пять — шесть, ты расцветёшь и станешь настоящей красавицей. Может, ещё вернусь и разыщу тебя здесь, — тут случилось уж совсем невероятное — колпак задорно подмигнул мне!

Все так же не отпуская мое плечо, он повёл меня вслед за другими горожанами, праздновавшими Пришествие Мрачного Бога. Многих из них избили, кто-то вообще был не в состоянии идти сам, таких бравые широкоплечие палачи взваливали на себя и бодренько устремлялись к своему оплоту.

1.3

Келья колпака больше походила на оружейную, чем на обитель смирённого божьего слуги: во всех углах обретались шпаги, рапиры, двуручники, даже восточные ятаганы и воровские кинжалы. Интересно, а мой знакомец умеет обращаться со всем этим? Увы, удовлетворить мое любопытство было некому, ибо колпак только впустил меня к себе, велел ложиться спать и тут же скрылся за дверью. Ничего не оставалось, как забраться на застеленную кровать и, свернувшись калачиком, прикрыть глаза, хотя сна не было ни в одном глазу.

Сколько я так пролежала, не знаю. Судя по посеревшему в маленьком оконце клочку неба, несколько часов, но ощущение было такое, что никак не меньше суток. Беспокойные вопросы бестолково роились в голове, сводя с ума неизвестностью. Где Николка? Поймали ли его колпаки? Если да, может, ему повезло так же, как и мне… Почему то в последнее не верилось вообще. Николка уже взрослый, кто ж его пожалеет? Да и не факт, что меня спокойно отпустят.

Наконец-то ключ заскрежетал в замке, и в келью вошёл, судя по всему, мой палач. Колпак он так и не снял, зато чёрную хламиду сменил видавший виды кожаный дублет, на котором местами виднелись прожжённые дыры, водяные разводы и… кровь?!

— Не пугайся, — проговорил палач, проследив за моим взглядом. — Практически со всеми уже закончили. Ты слышала крики из пыточных? — к горлу подкатила тошнота, но я постаралась не выдать своего ужаса. — Вроде не должна была, стены здесь толстые, подвал глубоко. Хочешь есть? — как ни в чем не бывало перевёл тему колпак, доставая из-за пазухи свежий ломоть.

Серьезно?! Он только что мучил людей и сейчас предлагает мне пожевать вместе хлебушка?!

— Скажите, — голос мой звучал на удивление ровно. — Вы не видели там… в подвале, моего брата? Его зовут Николой, ему пятнадцать, он темно-русый и был в такой же шляпе, что и я.