Поцелуй кобры. По следу Кроноса

Шмелёв Николай Владимирович

Из камыша троица новых знакомых извлекла довольно большую лодку и пока Копчёный возился с уключинами, в которых не желали крепиться вёсла, Штуцер с Короедом крепили с боков по два внушительных бревна.

— Чтобы не перевернуло, — пояснил Копчёный, указывая на необструганные сосновые поплавки.

Эта уловка была хорошо знакома нашим героям и они не стали задавать лишних вопросов. Главный рыболов напоследок ещё раз оглядел всю сборку издали и остался удовлетворённый результатом инспекции, а Штуцер пнул сосновый буль ногой, проверяя на прочность крепление. Его нога соскользнула и ударила по краю бревна, отчего оторвавшаяся кора пребольно ударила Короеда в глаз.

— Иннокентий Степанович, голубчик,

неужели Вы, скотина, не видите, что своему товарищу инородный предмет в глазик швыряете?

— Павел Семёнович, любезнейший, извините засранца. Нижайше прошу Вашего прощения и ходатайствую о снисхождении к моей ничтожнейшей персоне.

— Пока господа, друг перед другом рассыпаются в реверансах, учёные из НИИ могут остаться без ухи, — заметил Комбат.

— Или, как минимум, без рыбьего жира, — добавил Дед.

Он нащупал на поясе гранату РПГ — 41 и ему нестерпимо захотелось помочь рыбакам в их трудном деле, и стоило большого самообладания, чтобы удержаться от этого шага. Пифагор, в это время, поглаживал рифлёные бока «Лимонки». Судя по всему, им с Дедом единовременно пришла в голову такая мысль, и только полная неизвестность, которая поджидала на дальнейшем пути, не позволила второму доброхоту отправить на дно ветхое плавсредство, от которого, скорее всего, на поверхности водоёма остались бы плавать только брёвна. Про самих рыболовов: ни Дед, ни Пифагор — как-то не подумали.

Рыбацкий дредноут, укреплённый массивными булями, тяжело и неторопливо отчалил от берега, увозя на себе тройку отважных промысловиков. В связи с огромными глубинами, о шесте, как способе для передвижения по водной глади, говорить не приходилось, а оставалось довольствоваться простыми вёслами. Они как раз шкрябали по краям брёвен и Короеду грести было неудобно. Благо, что выходить далеко в Озеро — не было никакой необходимости. Десяток наблюдателей расположилось на берегу, с нетерпением ожидая первого улова.

Копчёный на носу лодки приготовился, держа острогу наизготовку и только ждал удобного момента. Он вглядывался в тёмную воду, пытаясь по отличительным признакам обнаружить присутствие водного монстра, но их пока не было.

— Ни булька, ни всплеска, ни пузырька! — с чувством досады и с расстановкой, промычал невезучий рыболов.

— Хоть бы воду испортил — для ориентировки! — воскликнул Штуцер.

— Завёлся у нас тут, один шутник, — поведал с борта лодки Короед, сидящим на берегу. — Кинул шланг в воду и прикалывается, пуская пузыри.

— Из газового баллона? — уточнил Крон.

— У него изо-рта, неплохо получалось. Правда, один раз он не рассчитал напряжение, возникающее после заиливания отверстия шланга и усугублённое несвежим обедом, но поговаривают, что отверстие заткнул затычкой другой шутник…

Копчёный продолжал стоять на носу лодки, замерев с острогой в руках, и не переставая пристально вглядываться в глубины, ловя малейшее движение на поверхности водоёма. Томительное ожидание скрасили маленькие пузырьки газов, неожиданно поднявшиеся со дна. Рыбак замахнулся трезубцем и, на короткий миг, замер в раздумье.

— А вдруг это аквалангист пузыри пускает? — засомневался Комбат.

Копчёный опять задумался, но отбросив сомнения, проткнул острогой чёрные воды, по самую рукоятку, едва сам не свалившись за борт. Только благодаря усилиям Штуцера, схватившего его за хлястик плаща, незадачливый водный охотник остался сухим. Ругаясь и чертыхаясь, Копчёный ещё несколько раз повторил попытку, но в это утро рыбацкая фортуна отвернулась от него, рискуя нарваться на музыкальный привет… Ругаясь, почём зря, он приказал немедленно причалить к берегу и, выпрыгнув из лодки, подбежал к рюкзаку. Из его глубин был немедленно извлечён пластит, угрожающих размеров. Статичная выразительная поза на пару секунд украсила берег: на вытянутой

руке Копчёный держал взрывчатку, способную пустить на дно баржу, весьма внушительного тоннажа. Пламенный революционный взгляд подтверждал решимость их хозяина и сталкеры бегом покинули берег, удаляясь на безопасное расстояние. Короед сглотнул слюну, а Штуцер сплюнул, но тем не менее, оба выбрали единственно правильное решение — присоединиться к новым товарищам. Когда дистанция, разделяющая их, сократилась до минимума — прогремел сильнейший взрыв, от которого заложило уши. Туча мелких брызг имела вездесущий характер и подхваченная ветром, она оросила ближайшие окрестности. Всё, что находилось в озере на глубине, до десяти метров, было поднято в воздух и разбросано в радиусе сотен шагов. Выброшенная взрывом на берег икра имела очень крупные размеры, а из каждой икринки грозила родиться новая жизнь, повинующаяся законам распада радионуклидов. Тёмно-зелёная тина, чёрный ил и вырванный с корнем тростник украсили берег, а посередине этого великолепия стоял Копчёный, с чувством выполненного долга и превосходством человека над злыми силами природы. На это указывало выражение его лица, имеющего удовлетворительно-злорадные оттенки. Копчёный стоял, как мавр Её Императорского Величества, держа в руке поднятый с земли светящийся рыбий ус, как подсвечник со свечой. Его оторвало, вероятно, там — в глубине и выбросило на берег поднятой волной.

— Насколько я понимаю — встреча с живыми экземплярами не предвидится, — сделал заключение Крон, рассматривая картину погрома. — Как его только не контузило…

— Этот урод, все запасы пластита за раз использовал! — с досадой произнёс Штуцер, гневно косясь на виновника торжества. — Теперь, князь Тараканов может в бункер не пустить.

— Почему? — не понял Дед.

— Угрожать нечем…

Комбат оглядел побережье поверхностным взглядом и спросил штатных рыбаков:

— Они, в смысле — икринки, как амёбы, делиться не будут?

— Почему делиться, — не понял Короед, — может быть вылупляться?

— Чего спорить — солить давай и отправлять на Большую Землю! — рявкнул Копчёный, очнувшись и выйдя из ступора.

— Лучше учёным, — возразил Штуцер. — До Большой Земли, ой как далеко: и в прямом, и в переносном смысле.

— Я это и имел ввиду, в смысле — НИИ, а они уже пусть сами думают, что с ней делать: отправлять куда или самим жрать — до рыбьего фонаря.

Копчёный посмотрел на светящийся ус глубоководной рыбины, который он держал в руке и выбросив, за ненадобностью, приступил к сбору икры.

— Пару кило, надо бы в бункер отнести, — напомнил Штуцер. — Налим рад будет, свежему материалу.

— А что он с ней делает? — полюбопытствовал Бармалей.

— Пытается вывести мальков и вырастить взрослые экземпляры.

— Ну и как? — осведомился Почтальон.

— Пока никак, — отмахнулся Штуцер, оглядываясь по сторонам и оценивая фронт предстоящих работ.

— Надо бы осмотреть окрестности — может, в кусты что улетело, — посоветовал Короед новым знакомым, чтобы те не стояли над душой.

Работа закипела: кто солил икру, кто шуршал камышами — всем нашлось дело. Оказалось, что помимо икры, на берег выбросило трёх «Морских чертей». Сейчас их приволокли в лагерь и свалили в кучу, с любопытством разглядывая представителей глубин далёкого океана, неведомо как обосновавшихся в достаточно скромном водоёме Европы. У одного из «Чертей» оказались выбиты зубы, что указывало на его непосредственную близость к эпицентру взрыва. Рыба фосфоресцировала мягким зелёным свечением, но всё-таки, достаточно ярким, для того, чтобы прочитать газету. Газет не было и сталкерам ничего не оставалось делать, как только озадачиться сохранностью рыбацкого улова. Об утилизации отходов речь не шла, так как учёные поглощали всё, что могла предложить зона отчуждения.