Поцелуй кобры. По следу Кроноса
Шрифт:
Пришедший Налим забрал присланную икру и тут-же вытряхнул её в бассейн, вдогонку махнув рукой: то ли благословляя, то ли посылая… Осталось дождаться возвращения Копчёного со-товарищи, но на данный момент, нужды в них, здесь не было, к тому — же пришло время обеда. Расписание — важнейшее составляющее людей, которым не приходится уповать на энергию молодости.
В процессе трапезы, к Гвоздю вернулся дар речи, а остальные, просто-напросто, позабыли о недавнем инциденте. Бульдозер, рассматривая монолитную бетонную заливку, спросил нынешних
— А что здесь раньше было?
Это бывшая водонапорная станция и все подземные переходы нижних уровней, тесно связаны с выходом в озеро, — ответил Таракан. — В отдельных местах глубина водоёма достигает несколько сотен метров и что там творится — остаётся только догадываться. Один туннель мы запечатали наглухо, но изнутри иногда доносятся странные звуки — явно не окуни икру мечут… Боимся, как бы решётки не снесли! Скелет на берегу видели?
— Мы его не трогали, — сразу же отнекался Бармалей.
— Правильно сделали! — кивнул головой Стас. — Сколько раз его хотели учёным отнести, но…
— Что? — настороженно спросил Комбат, а Дед вытянул голову, ожидая услышать, как минимум, душещипательную историю.
— Да ничего, — успокоил их Таракан. — На нём накапливается такое количество статического электричества, что Гвоздь чуть без сапог не остался — один раз.
— Ну, так разрядили бы с помощью провода, воды и лома! — удивился Крон редкой несообразительности.
— Так и дело — то, в том, что скелет имеет постоянную подпитку и заряжается, практически, мгновенно, — вмешался Гвоздь. — А я, тогда, как дурак обрадовался…
— Внизу не раз слышались смеющиеся женские голоса, — встрял в разговор Налим. — Я там с бассейнами вожусь: пытаюсь в отстойнике разводить рыбу из икры и мальков, пойманную в озере, но пока ничего не получается. Ну, так вот — смех, иногда, переходил в демонический хохот. У всех, кто это слышал, музыкальные ящики взопрели, но нижние туннели, мы всё-таки обыскали, несмотря на животный ужас, охвативший участников рейда. То ли к радости, то ли к разочарованию — никого не нашли. Решётки оказались в полном порядке, так что ребята ничего не поняли. Списали произошедшее на галлюцинации, от воздействия полей зоны и на этом успокоились.
После плотной трапезы, Почтальон с Доцентом осмелели и позвав с собой Пифагора, спустились в нижние коридоры. Конденсат пропитал бетонные стены насквозь, а все металлические детали строения покрылись красно-коричневым слоем ржавчины, местами переходящими в черноту. По ним, так-же, крупными каплями стекала вода и следуя дальше по стене, пополняла обширные лужи, которые, в свою очередь, растворялись в подземном мире.
— Гули, гули, гули! — позвал неведомых зверюшек Почтальон. — Нет там никого, слышь, Доцент?
— Слышу.
Пифагор осторожно подошёл к решётке, разделяющую коридор на две половины и прислушался к звукам подземелья. В кромешной тьме, по ту сторону перегородки, не было
— Крыса, поди, — лениво промычал Доцент, оглядываясь на него через плечо.
В этот момент, с другой стороны преграды, в решётку вцепились две пары рук и появились злобные физиономии, истерично вереща и сверкая хищными глазами. К Пифагору потянулись цепкие руки…
— Сутулый! — кряхтя, выдавил Почтальон. — Кащей, чтоб вас!
Пифагор, вначале белый, как полотно, теперь стоял зелёный, как огурец. Подхватив его под руки, Доцент с Почтальоном потащили пострадавшего отпаивать валерьянкой. Хулиганам сделали внушение, а Крон вывел общую формулировку происшедшему:
— Сказано же было, что классовые противоречия, будут только нарастать.
— Это не та решётка, которая ограждает подозрительные зоны, — смеясь поведал Таракан. — Она и незаперта, вовсе…
Спускаться вниз, больше ни у кого желания не возникало. Налим, на всякий случай, наглухо задраил металлическую дверь, ведущую в нижнюю часть комплекса. Не полагаясь на рычажный механизм запора переборки, он вставил в отверстие, где должна находиться душка замка, большой болт и даже навернул на него гайку. Несколько ниток резьбы Паша посчитал достаточным, для общей безопасности и, с чувством выполненного долга, вернулся к столу.
— Тупые монстры или нет, для того, чтобы сообразить открыть запор, но — так спокойнее, — объяснил он свой поступок.
Вернулись с добычей Копчёный с помощниками и вечеринка продолжилась с новой силой. Вспомнили, в порядке очерёдности: монстров, аномалии и сапоги, на коих временно зациклились. Несмотря на то, что электрический камин стоял в другой комнате, с плотно закрытой дверью, оттуда доносился нежелательный запашок, временами переходящий в откровенный душок. На камине сушили всё: от носков, до сапог. Вот и теперь, он напоминал лоток коробейника и лавку сапожника — в одном лице. Дверь припёрли щёткой-лентяйкой и включили вентиляцию, но всё было тщетно — тепло продолжало свою разрушительную работу. Чтобы окончательно не погибли иллюзии блаженства, пришлось опять прибегать к старому испытанному средству — эликсиру безразличия.
— Нормальный запах казармы, — сказал Комбат, потянув носом воздух и недоуменно пожав плечами. — Только не вздумайте освежать атмосферу сушилки. От применения дезодоранта, будет ещё хуже.
Копчёный, блаженно растянувшись после трудовых будней, как-то тоскливо и, с некоторой долей обречённости, поведал одну историю, ходившую среди населения зоны отчуждения:
— Эх, сапоги, сапоги! Завёлся в зоне Чёрный сапожник. Известно, что обувь здесь долго не выдерживает и сверкать голыми пятками, не у всех выдержки хватает. В лаптях — не солидно, да и умельцев таких нет, чтобы сплести партию-другую.