Поцелуй любовника
Шрифт:
– Чтото не похоже, чтобы ты запыхался, – буркнула она.
– А я хорошо бегаю, – возразил он, намекая, на свою преступную жизнь.
Серина загрустила. Какой бы благородной ни была цель, он все равно разбойник, презираемый обществом. Повидимому, у нее только один выход: похоронить в душе зарождающееся чувство.
– Когданибудь удача тебе изменит, – произнесла она, глядя, как он ловко чистит репу. Когда он закончил, она взяла у него кусочки и прополоскала их в воде. Он протянул ей нож, и она съежилась под его настороженным взглядом.
– Ты хочешь, чтобы меня поймали? – спросил он, наклоняясь к ней, так что она ощущала на щеке его горячее дыхание.
Она подняла голову. Он смотрел на нее прямо и строго, слегка нахмурив брови.
– По правде сказать, нет…
– Прекрасно! – Он улыбнулся ей своей чарующей улыбкой.
– Но я считаю, что преступник должен быть наказан, – добавила она, очищая еще один кусочек репы. – А ты так не думаешь?
Он помолчал.
– Да… но многие преступления совершаются ради высокой цели или ради хлеба насущного.
– Цель оправдывает средства?
– Я никогда не стану убивать ради того, чтобы стащить кошелек, но мои жертвы не знают этого, когда я направляю на них пистолет.
– Пистолет может выстрелить случайно, и тебя обвинят в убийстве, – заметила она, жалея, что завела разговор на эту скользкую тему. Между ними словно возникла невидимая стена. Что ж, тем лучше. Все равно у них нет будущего. От этой мысли ей стало невыносимо горько.
– Я не всегда заряжаю пистолеты, – холодно возразил он и молча стал чистить репу.
Полчаса спустя работа была закончена. Серина вытерла руки и взяла со стола свой пакет.
– Куда ты идешь? – спросил он.
– Пойду к Верди Джонс – думаю развлечь ее рисованием, – ответила она и, помахав рукой Мейвис, вышла из кухни.
Поднявшись по лестнице, она вошла в лазарет. Верди сидела в постели. Узнав Серину, она расцвела улыбкой.
– А вот и леди пришла! – восторженно вскрикнула она и закашлялась. – Мисс Серина!
Серина улыбнулась девочке. При виде ее бледного личика у нее сжалось сердце.
– Как у тебя дела? Ты выглядишь гораздо лучше.
– Я кашляла всю ночь, мисс. – Девочка подняла головку на тонкой шейке и серьезно посмотрела Серине в глаза. –
Я скоро умру, я знаю. Скажите, Господь превратит меня в ангела?
Слезы подступили к глазам Серины. Она видела, что Верди тает на глазах. Но то, что малышка это понимает, наполнило ее сердце печалью.
– Конечно, если ты умрешь, то станешь ангелочком. Но ты не умрешь. Ты скоро поправишься.
– Нет, не поправлюсь. Нянечки так добры ко мне, и я могу есть столько пудинга, сколько захочу. В жизни столько не ела. Это как в раю. Как вы думаете, может, Господь подает еду на золотых тарелочках? – Верди уцепилась тонкими пальчиками за руку Серины. – Скажите, что да!
Серина погладила прозрачную ручонку.
– На небе не требуется еда. Ангелы
Верди радостно улыбнулась.
– А я однажды видела ангела. Он стоял вот здесь, рядом с кроваткой, и улыбался. Точьвточь как моя мама.
Малышка так убежденно говорила, что и сама Серина готова была поверить в улыбающихся ангелов. Она положила перед девочкой сверток.
– Давай немного порисуем. Я хочу увидеть, как выглядел твой ангел.
Она приподняла подушку и устроила девочку поудобнее. Среди подаренных Ником художественных принадлежностей были бумага и мелки. Серина вручила Верди мелок, и та принялась водить по бумаге неуверенной рукой. Ее большие глаза светились счастьем.
– Я никогда раньше не рисовала.
– А крылья у ангела были? – Серина взяла другой мелок и нарисовала ангела в развевающихся одеждах и с крыльями за спиной, как на церковных фресках.
– Да… белые такие, как у лебедей в парке. – Высунув от усердия кончик языка, Верди робко чертила линии. – У моей мамы были золотые волосы, так мне говорили.
Серина погладила шелковистые кудряшки.
– У тебя такие же, Берди.
– А у папы волосы были черные. Его убили, но я знаю, он был хороший.
Серина с печалью в душе слушала девочку. Одно радует – ребенок верит в добро. И хотя она выросла в трущобах, ее детский взгляд на мир не испортили нищета и зло. И это чудо, которое никак не объяснишь.
Серина пыталась вспомнить, когда сама утратила детскую веру в добро и стала видеть только мрачную сторону жизни. Семейные ссоры постепенно наложили отпечаток на ее характер.
Послышались шаги, и Серина, подняв глаза, увидела перед собой Ника. Как всегда, при его появлении сердце ее подпрыгнуло в груди.
– Ну, как наша больная? – спросил он и сунул руку в карман за кулечком. Вынув леденец, он протянул его девочке, и та радостно защебетала:
– Спасибо, мистер Ник. А я рисую ангела. Мисс Серина говорит, что никогда их не видела.
Ник заглянул через плечо Серины, чтобы получше рассмотреть рисунок.
– Может быть, но зато она видела дьявола, – пробормотал он так тихо, что слышать его могла только Серина. – Я и не знал, что ты так хорошо рисуешь, Берди.
Девочка радостно засмеялась, и Серина улыбнулась Нику. Ангел, нарисованный Берди, представлял собой беспорядочные штрихи и кружочки, но малышка очень старалась.
В наступившей тишине они продолжали смотреть друг другу в глаза, и любовь, как неторопливый ручеек, струилась между ними.
– А ангелы умеют свистеть, мистер Ник?
– Очень может быть, – сказал Ник, потирая подбородок и улыбаясь. – Ангелы могут делать все, что им захочется.
– Когда я стану ангелочком, то буду съедать по сто леденцов в день.
– А ты знаешь, как это много? – спросил Ник, легонько щелкнув ее по носу.
Она покачала головой, и золотистые кудряшки весело затанцевали у нее надо лбом.