Поцелуй меня сейчас
Шрифт:
– Спасибо, – воскликнула она, когда я снова поднял ее.
– Пожалуйста, – шепнул я и заметил, что парень на диване все еще наблюдает за нами.
Когда наши взгляды встретились, он насмешливо приподнял одну бровь и медленно встал. Он направился к нам, словно хищник на охоте. Эту манеру я знал прекрасно. Видел ее десятки раз. У Декстера. Этот парень вообще напоминал мне Декстера. Более молодую, более легкомысленную и более самовлюбленную версию. Хоть Декстер и был моим лучшим другом, мне никогда не нравилось, как он обращается с девушками. За этими
Внутри меня с каждой секундой нарастало отвращение, причем такое сильное, что я сам удивился. Я притянул Еву к себе, заставив ее посмотреть на меня, и указал подбородком на покосившуюся старую лестницу, которая вилась вверх рядом с нами.
– Может, посмотрим, что там наверху? – предложил я.
– С удовольствием.
Ее глаза блестели.
Не расцепляя рук, мы прошли мимо Дориана к лестнице. Я специально держался так, чтобы ему не было видно Евы за моей спиной, чтобы он не мог поймать ее взгляд. Моя тень практически поглотила ее, пока мы поднимались наверх.
Музыка здесь звучала немного тише – по крайней мере, можно было говорить, а не кричать. Искусственный туман, цеплявшийся за наши щиколотки, тоже исчез. Впервые с тех пор, как мы вошли в это поместье, я вздохнул. Но вскоре мы с Евой одновременно остановились и запрокинули головы вверх: лестница обрывалась на полпути к следующему этажу, а потертая ковровая дорожка, когда-то покрывавшая провалившуюся часть, свисала, как гамак.
Но Ева и бровью не повела, а молча прошла дальше и свернула в соседнюю комнату. Дверь криво висела на петлях. Осколки стекла хрустнули под моими ботинками. В центре почти пустой комнаты находился бильярдный стол. Вокруг стояли три парня и смеялись.
Когда мы вошли, они подняли головы и посмотрели на нас. На их лицах читался интерес, смешанный с раздражением.
– Ребята, мы вам не помешаем, – сказала Ева и прошла мимо них к окну.
– Ева, что..?
Она подмигнула мне, перекинула ноги через подоконник и прыгнула.
– Принцесса!
Я испуганно бросился к окну и быстро выглянул вниз. Она помахала мне с узенькой крыши. Я облегченно вздохнул.
– Идем! – позвала она и уселась в стоявшее на крыше складное кресло.
– Сумасшедшая, – пробормотал я, но все-таки спустился и сел в кресло рядом с ней.
Какое-то время мы молча смотрели на ночное небо. Было одновременно так темно и вместе с тем ярко. Может, в Канаде просто больше звезд? По крайней мере, так казалось. Небо напоминало купол из танцующих светлячков.
– С картами нехорошо вышло, извини, – наконец, она первая прервала тишину, покачиваясь в шезлонге. Ее темные волосы падали ей на плечи. – Дориан может быть… резким.
Я кивнул.
– Вы с ним учитесь вместе? – спросил я, скользнув чуть пониже.
– Да, в «Бертоне». Я его знаю уже целую вечность, почти столько же времени, сколько и Анастасию.
– Снежная королева? Его девушка, да?
Она усмехнулась.
– Да.
– А
Ева широко распахнула глаза и в следующее мгновение разразилась звонким смехом.
– Боже упаси! Они с Анастасией встречаются уже сто лет. И вообще я не имею привычки увлекаться такими нестабильными ребятами, как Дориан Уэствинг. Не родилась еще девушка, способная его приручить.
Она усмехнулась, и я почувствовал, как меня покидает напряжение, которого я и не замечал до этого момента.
– Хорошо, – тихо пробормотал я и наклонился к ней так, что мое дыхание коснулось ее губ. – Он тебя недостоин.
Смех застрял у нее в горле, она пристально уставилась на меня. У меня по коже побежали мурашки. Мы были так близко, что я чувствовал ее тепло. Ее взгляд на мгновение задержался на моих губах, и на ее щеках появился румянец, но улыбка осталась спокойной, когда она тихо ответила:
– Помимо того факта, что меня совершенно не волнует мнение незнакомца о том, чего я достойна, а чего нет, думаю, сейчас самое время сказать, что, хотя ты и правда чертовски привлекателен, мне сторожевой пес не нужен. Надеюсь, это понятно.
Ее глаза сверкнули, а румянец усилился, когда я наклонился еще ближе и шепнул ей на ухо:
– Понятно.
Я взглянул на ее губы, и либо у меня спонтанно началась сердечная аритмия, либо же я влип в неприятности похлеще. Потому что эти губы были пугающе идеальными, полными, изогнутыми и… недоступными. Эти губы – табу! Черт. А почему? Думай, Кингсли, думай!
– Сколько тебе лет, Ева? Четырнадцать? Пятнадцать?
Вопрос прозвучал чересчур отчаянно. Чересчур грубо.
Ева отстранилась от меня и подняла одну бровь.
– Через несколько дней мне исполнится шестнадцать, – ответила она, стараясь звучать непринужденно, но недовольство все равно просочилось наружу, приглушая блеск на ее щеках. – Почему ты спрашиваешь?
– Потому, – просто сказал я и снова откинулся на спинку кресла. Наши локти соприкоснулись.
Ева откинула с лица прядь волос и снова придвинулась ближе.
– «Потому»? Может, ты хочешь меня поцеловать? – дерзко спросила она, смотря на меня из-под ресниц.
Господи!
– Нет, – выдавил я.
– Почему нет?
– Потому что я отвезу тебя домой в целости и сохранности, а потом уеду. Так что целуйся с кем-нибудь другим, – сказал я и быстро добавил: – Кроме Дориана Уэствинга!
Ева забавно наклонила голову и, прикусив губу, обдумывала свой следующий ход.
– Почему ты так хочешь уехать? – наконец спросила она.
– Из-за отца, – начал я, глядя на звезду, которая была ярче других. – Из-за всех этих разговоров, всей этой ерунды, о которой он хочет со мной говорить. Я его не знаю, не знаю его мир. И не вписываюсь в него. Как не вписывался никогда. Если останусь, то сто процентов психану, мы поссоримся, и в итоге нам обоим будет плохо. Из-за меня. Лучше уехать, пока все не испортилось.