Поцелуй Мистраля

Гамильтон Лорел Кей

– Королева ничего об этом не знает, – сказал Дойл.

– Уверен, Мрак? Без всяких сомнений?

Дойл едва не ответил "да", но передумал:

– Нет, полной уверенности у меня нет, но она нам не говорила ни о чем подобном, и даже слухи по двору не поползли.

– Войны начинались и по меньшему поводу, Мрак. Войны между дворами фейри.

– Знаю, – кивнул Дойл.

– Агнес утверждает, что Андаис одобрила планы Тараниса – пусть и молчаливо, – или он не рискнул бы. Тебе не кажется, что мои карги правы? Не кажется, что королева дала ему

разрешение?

– Слуа слишком важны для нее, царь Шолто. Не представляю ситуации, в которой Андаис подвергла бы такому риску привязанность слуа к ее двору. Думаю, больше похоже, что целью, хотя бы одной из нескольких, было лишить королеву таких могущественных подданных. Почему ты ничего не сообщил королеве, двору?

– Был уверен, что она знает. Что дала согласие. Как и мои карги, я не думал, что даже Таранис отважится на такое без ведома Андаис.

– Мысли вполне разумные, – сказал Дойл, – но думаю, она не знала.

– А мне почему не сказал, Шолто? – спросила я. – Ты мне говорил, что только мы двое при всем дворе понимаем, что значит быть почти сидхе, но не совсем. Почти таким же высоким, стройным, почти... и не настолько, чтобы тебя приняли как своего.

Он едва не улыбнулся.

– Может, это у нас и общее, но я тогда сказал тебе, что к твоему телу ни один мужчина претензий не имеет, только ревнивые женщины.

Я улыбнулась:

– Насчет груди ты прав.

Шолто улыбнулся в ответ, и хоть рана у него на животе выглядела все так же жутко, мне стало легче дышать.

– Но я слишком низенькая и слишком похожа на человека, чтобы сидхе – не важно, какого пола – позволили мне об этом забыть.

– Я же говорил: дураки они. – Шолто взял мою руку и попытался поцеловать, но наклониться не смог – боль помешала.

Я прижала его ладонь к щеке:

– Шолто... Ох, Шолто.

– Надеялся я услышать нежность в твоем голосе, но не по такому поводу. Не жалей меня, Мередит, я не вынесу.

Как ответить – я не знала. Просто прижимала к щеке его ладонь и пыталась придумать хоть что-нибудь, чтобы не сделать хуже. Как же его не жалеть?

– Когда это случилось, царь Шолто? – спросил Дойл.

Шолто глянул на него поверх моего плеча.

– Два дня назад, как раз перед вашей второй пресс-конференцией.

– Той, когда двоих убили, – сказал Рис, и Шолто повернулся к нему.

– Вы же нашли убийцу, хотя и не сказали еще человеческой полиции. Я слышал, вы хотите его сперва подлечить после пыток.

– Королева его чуть не в порошок стерла, – кивнул Рис.

– Он виновен? – спросил Шолто.

– Надо полагать, – ответил Дойл.

– То есть вы не уверены?

– Посмотри себе на живот. Королева Андаис превратила в такое же лорда Гвеннина до последнего дюйма.

Шолто скривился и кивнул:

– Да, тут многое скажешь.

– Даже признаешься в том, чего не делал.

Я оглянулась на Дойла:

– Ты думаешь, Гвеннин не виноват?

– Нет, не думаю. Но не думаю, что он действовал в одиночку. Андаис водила его на поводке из его

собственных внутренностей, Мередит. Дурак он был бы, если б не сознался.

Шолто прижал к щеке мою ладонь. Сегна дернулась помешать, но Агнес ее остановила, а два других охранника встали между нами и каргами. Я заметила лицо одного под капюшоном: продолговатые глаза без белков, тонкий безгубый рот, лицо – странная смесь человеческих черт и ночного летуна. Охранники были помесями вроде Шолто, но их никто не спутал бы с сидхе. Впрочем, глаза у них были гоблинские. Телохранитель Шолто посмотрел на меня в упор: лицо у него казалось не до конца сформированным, носа нет – только щелочки ноздрей. Я не отвела взгляда, так и смотрела на него в ответ, загипнотизированная странным лицом. Раньше я таких не видела.

– Ты не сочла меня уродливым. – В голосе охранника было что-то от птичьего щебета – только тембр ниже.

– Не сочла.

– Знаешь, кто я?

– Глаза у тебя от гоблинов, а лицо – ночного летуна. Остальное – не знаю.

– Я полукровка. Наполовину гоблин, наполовину летун.

– Ивар и Файф – мои дядья по отцовской линии, – сказал Шолто.

Второй телохранитель уставился на меня в упор. Глаза у него тоже были овалами сплошной синевы, но что-то вроде носа у него имелось и вроде подбородка – тоже. Будь он повыше ростом, мог бы сойти за гоблина – хотя кожа имела не ту текстуру. Голос у него оказался ниже, более "человеческим" по тембру.

– Я Файф, брат Ивара, – сказал он, недружелюбно глянув на карг. – Нашему царю понадобились охранники, которые не претендуют на его тело. Мы его тело охраняем, и все.

– Это оскорбление нам нанесли не потому, что мы не могли его устеречь, – возразила Агнес. – И вы ничем не поможете, когда он погонится за новой сидхейской козой. Лишних глаз он не захочет и уйдет с ней один.

– Довольно, Агнес. Всем – довольно. – Шолто сильнее прижал к себе мою руку. – Почему я не сказал тебе, принцесса? А как я мог сознаться, что благие так со мной обошлись? Что я такой воин, что самого себя защитить не смог? Что попался в ловушку, потому что меня поманили тем, что обещала мне ты? В одном Агнес права: меня ослепило желание быть в постели с сидхе, ослепило настолько, что я позволил этой благой меня связать. Настолько, что я поверил, будто она очарована моими щупальцами и одновременно их боится. – Он качнул головой. – Я царь воинства, и даже у связанного, у меня должно было хватить магии уберечь себя.

Он отпустил меня, шагнул прочь.

– Благие владеют магией, нам недоступной, – сказал Холод.

– У слуа есть магия, о которой благие и не мечтали, – возразила я. Я тронула Шолто за руку: он вздрогнул, но руку не отдернул. Я сжала его руку, и мне вдруг так захотелось обнять его, попытаться избавить его от этой боли. Я уткнулась лбом в его голую руку. Горло у меня сдавило слезами, и я расплакалась. Расплакалась неудержимо.

Он немного отстранился – посмотреть мне в лицо.

– Плачешь из-за меня – почему?