Поцелуй на берегу
Шрифт:
Быстро заскочив в машину, она в последний раз обернулась на салон. В пелене ливня было видно большое окно, кресло, часть зала и как Люк вместе со «стажеркой» что-то весело обсуждали. Николь завела мотор. Что ж, может, они обсуждают и ее. Но это уже не важно. Она с радостью посмотрелась в зеркало и просияла: это как раз то, что надо!
Огни вечернего Бостона заглядывали в окно, небо над океаном было темным, моросил дождь. Но здесь, в ресторане, было уютно и тепло, оркестр играл джаз, от которого у Николь всегда появлялось какое-то странное
— Мы все равно будем счастливы и любимы, Лили.
— Конечно, — отвечала подруга, разглядывая через стекло, как ветер терзает едва распустившиеся деревья на берегу. — Только я не понимаю, почему ты все время ходишь искать счастья сюда. Здешняя публика не соответствует нашей целевой аудитории. Тебе нужен молодой богатый муж, а вокруг — одни толстопузые старики. В лучшем случае они вдовцы.
— Лили, — Николь с удовольствием поправила светлый локон на виске и пригладила волосы, — лично мне не нужен богатый муж. Но, боюсь, мои родители не потерпят, если на его счете будет меньше долларов, чем надо. А что касается этого заведения… то я хожу сюда не за тем, чтобы подцепить мужа. Мне здесь нравится. Мне нравится джаз — тут я немного старомодна, и мне нравится неспешность здешней обстановки. Ты же знаешь, я не люблю суету.
— Тогда тебе точно надо замуж за старого толстопуза, — засмеялась Лили. — Они все любят неспешность и джаз.
— Вот увидишь, я выйду замуж за молодого отчаянного хулигана, у которого в кармане ни гроша.
— А как же родительское благословение?
— А никак. Мы сбежим и обвенчаемся тайно. И будем счастливы.
Лили старательно кивнула:
— Я так себе и представляю: вы счастливо живете в какой-нибудь развалюшке на берегу моря, потому что он — хулиган и без гроша в кармане…
— Ну хватит тебе!
— Николь, ты не сможешь жить с бедным человеком, уж я-то тебя знаю. Ты могла бы рассказывать эти сказки кому угодно, но не мне! Тебе нужен бытовой комфорт, свобода передвижения, что тоже не бывает бесплатно, выход в свет, желательно ежевечерне, а с ним — вкусный ужин в хорошем ресторане…
— Ну все, хватит, хватит. Я сдаюсь. Да, мне нужен богатый муж. Но только молодой, а не толстопузый…
— Тогда зачем мы здесь? — Лили привстала с дивана, сделав вид, что собирается уходить.
— Просто поужинать. Лили, я тебя поняла, но давай доедим и допьем вино, просто я…
Но подруга смотрела на нее с возрастающей суровостью.
— Слушай, мы с тобой собирались вместе искать себе женихов, помнишь?
— Помню.
— Мы собирались целенаправленно… слышишь?.. целенаправленно заниматься этим вопросом! — Она понизила голос, наклоняясь к Николь: — Нам по двадцать девять лет! Ты хотя бы об этом помнишь?
— Ну и что?
— Как это «ну и что»?!
— Но сейчас-то мы что конкретно можем сделать?
— Мы можем встать и уйти! — Лили действительно встала. — Мне лично это надоело. Ты собиралась демонстрировать свою новую прическу
— Мужской? Тогда расслабься. Туда набьются одни девчонки. А фанты никогда раньше часа ночи не начинались.
— Н-да, — выдохнула Лили, взглянув на наручные часы и усевшись на место. — Это точно!
Николь огляделась по сторонам. Буквально за последние пять минут у нее вдруг появилось такое неуютное чувство, что кто-то не сводит с нее глаз. Странно, но это вызывало неприятные ощущения, хотя обычно посторонние взгляды радовали ее.
Сегодня благодаря утренним манипуляциям парикмахера (ох, как же его звали?.. Люк?.. или как-то еще на букву Л) она действительно похорошела и, конечно, привлекала к себе внимание. Новая прическа и впрямь сотворила чудеса, и не только с лицом. Николь была девушкой весьма симпатичной, до сих пор (несмотря на свои двадцать девять) державшейся прекрасно. Оставив четыре года назад карьеру фотомодели, она и сейчас могла похвастаться безупречными параметрами фигуры, умением держать себя на публике и еще довольно свежим лицом, сохранившим даже некоторую юность черт. Теперь, окончательно уйдя с подиума, она полюбила фотографировать и иногда размешала свои произведения в журналах.
Николь снова огляделась по сторонам. Но все-таки — почему этот взгляд в спину так явно неприятен? Она поежилась, невольно передергивая плечами. Тут невозможно перепутать: либо на тебя смотрят и ты нравишься, либо — на тебя смотрят и тебя ненавидят. Ну просто сверлят глазами! Она попыталась незаметно повернуть голову назад.
— Лучше попудри носик, — тихо сказала Лили, многозначительно округляя глаза.
Николь достала пудру из сумочки и принялась смотреть в зеркало позади себя. Но этот известный женский маневр не принес желаемого результата: она увидела лишь жующих «толстопузов», равнодушно взирающих вокруг, к тому же с женами.
Она закрыла пудреницу.
— Ну и где?
— Там! — шепнула Лили, снова округляя глаза. — Он спрятался.
— Под стол?
— Нет! Он — за стенкой стоит, возле колонны.
— А как он выглядит? — спросила Николь, раскладывая зеркальце еще раз.
— Не знаю, видно было только лицо. Даже часть. Он так откровенно за тобой подглядывает! Даже меня не стесняется.
— А почему ты мне сразу не сказала?
— Я сама только увидела. Но он — молодой.
— Ну хотя бы блондин или брюнет?
— По-моему, темный. Там вообще темно.
Николь начала злиться. Нашла, можно сказать, единственное тихое место в городе, где можно спокойно поесть, но и тут начинаются чудеса!
— А что тебе не нравится-то?! — возмутилась Лили. — Тебе же нужен жених. Может, это как раз то, что надо.
— Мне лично жених не нужен. Это папе нужен жених. Ну… то есть для меня.
— И, чтобы папу опередить, ты ловишь его сама. Ну-ну. А я-то думала, мы с тобой преследуем одну и ту же цель.