Поцелуй навылет
Шрифт:
Тяжело опустившись на обочину, Фоби начала есть шоколад. По ее горящему лицу катились слезы.
8
Дома Фоби бросила покупки в холле рядом с бюстом Юлия Цезаря и побежала наверх. Ворвалась в ванную комнату, быстро разделась и встала под душ. Она представила, как упругий горячий поток смоет ее горестные мысли и отчаяние, но вместо него из покрытого известью душа на нее полилось несколько слабых тепловатых струек. Затем вода стала совсем холодной, а струйки сменились капаньем. Фоби прислонилась к холодной кафельной стене и крепко закрыла глаза. Острая как бритва ревность
Фоби смывала шампунь со своих коротких волос под краном раковины, пока вода не иссякла и там. Затем она протерла тело влажной губкой и занялась ногами. Намылив ступни, она по очереди засунула их в унитаз и спустила воду. Годы, проведенные в студенческом общежитии, научили ее выживать в суровых условиях.
_____
Одетая в одно из платьев Флисс от Готье, босиком и с мокрыми волосами, она вышла в сад.
— Как ты можешь это носить! — заворчала Саския. Она лежала на протертом шезлонге у илистого пруда в леггинсах и футболке.
— Почему бы и нет? — Фоби сбросила платье, перешагнула через него и подтянула трусики повыше. Она уселась рядом с ней на старый складной стул и спустила с плеч лямки бюстгальтера. Здесь ее никто не увидит.
— Из-за тебя я чувствую себя затворницей. — Саския обнажила ноги до колен, сравнивая с ногами Фоби. — Какая же ты худая!
— Я бы отдала жизнь за приличную грудь. — Фоби потянулась и закрыла глаза от слепящего солнца.
— Я бы отдала жизнь за то, чтобы у меня снова были красивые ноги.
— И за длинные волосы, — тоскливо добавила Фоби.
— За гладкую кожу.
— Упругий зад.
— Отсутствие целлюлита.
— Зубы без пломб.
— За Феликса.
— Длинные ногти.
— За Феликса.
— Новую работу.
— За Феликса.
С шести часов Джин металась по кухне, фаршируя форель и нарезая овощи для салатов. Каждое действие сопровождалось звоном кубиков льда в хрустальном бокале, наполненном джин-тоником.
Шейла, заранее справившись со всеми обязанностями, накрыла длинный дубовый стол и вышла из дома. Она попросила у Саскии сигарету.
— Ждешь сегодняшнего вечера?
— Я не выйду к гостям.
— Ясно. Значит, вы с Фредди будете сплетничать наверху? Или пойдете в бар?
— Нет. — Саския откинулась в своем шезлонге. — Мне нужно кое-что обдумать.
— Знаешь, почему твоя мать сегодня в платке? — прошептала она. — Она не снимает его с тех пор, как вернулась с фермы, несмотря на сильную жару.
— Понятия не имею. — Саския выбросила сигарету и направилась в дом.
Тони приехал вместе с Регом после
— Боже мой! — выдохнул он, когда зашел в спальню и увидел жену.
Джин стояла к нему спиной перед туалетным столиком, почти касаясь локтями зеркальной поверхности, одетая в темно-синюю сорочку, и сосредоточенно красила губы помадой кораллового цвета. В этом не было ничего необычного. Тони привык видеть ее тело, покрытое загаром, но уже потерявшее красоту. Кожа на руках висела, как растянувшиеся рукава свитера; кожа спины, вся в веснушках и родимых пятнах, собралась в морщины между сведенными лопатками и напоминала шею черепахи.
Но он впервые видел ярко-золотистый цвет ее волос.
— Ты покрасила волосы? — изумленно спросил он.
— Конечно. — Джин не ожидала от него восторженных комплиментов. Она не могла не признать, что парикмахер из Хексбери немного перестарался. Вместо обещанного легкого пепельного оттенка и укладки он коротко подстриг ее и придал волосам яркий золотистый цвет, почти как у принцессы Дианы. Но в конечном счете это сделало ее моложе лет на десять. Новый цвет волос красиво оттенял загар и придавал ей уверенность в себе.
Воздерживаясь от дальнейших комментариев, Тони залпом допил виски, ослабил галстук и пошел в ванную комнату.
Джин пожала плечами и подумала, стоит ли ей накраситься тушью. Сегодня вечером она хотела слышать только комплименты.
— Я не хочу, чтобы ты сидела со мной наверху. — Саския встала между Фоби и открытой дверью в свою комнату, потом медленно попятилась к себе. — Я же говорила, что мне нужно кое-что сделать.
— Что именно? — поинтересовалась Фоби.
— Я работаю над одним проектом, — таинственно сказала Саския.
— Но я приехала сюда ради тебя, а не для того, чтобы знакомиться с друзьями твоего отца, — взмолилась Фоби. — Завтра я возвращаюсь в Лондон.
Саския притворилась, что не расслышала.
— И я не думаю, что твоего отца радует мое присутствие, — продолжала настаивать Фоби без особой надежды.
— Прекрасный повод позлить этого старого ублюдка. — Саския начала закрывать дверь.
— Нам нужно поговорить, — Фоби сменила тактику, — о твоем плане мести.
— Нет! — огрызнулась Саския. — Или ты соглашаешься, или убирайся вон.
Дверь захлопнулась.
Фоби вздохнула. Она уже начала привыкать к подобному окончанию их разговоров.
Фоби ничто не могло помешать переодеться и нанести вечерний макияж на обгоревшие на солнце щеки и нос. Вместо этого она изучала свое отражение в большом зеркале и думала о том, что ей вообще не следовало приезжать к Ситонам. Она бы осталась в Лондоне, сходила в любимый бар и протанцевала бы там всю субботнюю ночь. В воскресенье она наслаждалась бы барбекю вместе с Флисс и остальными друзьями, перед тем как снова начать просматривать газеты. Затем она провела бы сегодняшний день в бесцельных прогулках по центральным районам Лондона под предлогом поиска работы.