Поцелуй навылет
Шрифт:
Фоби не могла поверить своим ушам.
— Джин, мне очень жаль... — начала она, зная, что любое придуманное объяснение будет бесполезным. — Пожалуйста, прости меня.
— Мне правда нужно сегодня уехать...
— Тогда уезжай, — огрызнулась Джин, не поворачиваясь к ней. — Лучше иди и собери свои вещи.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — закричал Тони, врываясь на кухню за очередной бутылкой вина. — Мы должны были сесть за стол час назад. Все уже напились.
—
— Что, прямо сейчас? — Тони посмотрел на Фоби, в его глазах бушевала ярость. — Ты не можешь так поступить, иначе это покажется слишком очевидным.
— О чем все сегодня говорят? — воскликнула Джин. — Сначала ты чертовски несправедлив к Фоби, и она чуть не плачет при гостях. Затем эта Мицци начинает без умолку трещать о том, что этот дом был бы для них идеален, как будто он выставлен на продажу, а это не так... Теперь Саския болтает всякую чепуху, а Фредди собирается удрать в Лондон... И вдобавок ко всему, — ее обычно негромкий голос стал пронзительным от эмоций, — кто-то пытается отравить моих собак!
Она указала на раковину, где стояла керамическая миска для собак с зеленой вязкой массой, украшенная недожаренной форелью.
Тони нетерпеливо посмотрел на нее.
— Помолчи, дорогая. Ты пьяна. Саския, приготовь матери большую чашку черного кофе и переоденься во что-нибудь другое. Фредди, я хочу с тобой поговорить.
— Наша семья терпит полный крах! — в слезах закричала Джин. Она твердо решила дать выход накопившимся чувствам. — Никто не разговаривает друг с другом, мы прячемся по разным комнатам! Наши дочери несчастны, не считая Сьюки, но она слишком нас стыдится, чтобы приезжать к нам. Даже Фредди не хочет остаться. У нас нет денег, влияния в обществе, любви друг к другу... Наша первая за несколько месяцев вечеринка — настоящий провал...
— Потому что ты напилась раньше, чем приехали гости, — огрызнулся Тони. — Фоби, ты мне нужна на пару слов.
Его гневный приказ испугал Фоби, но она продолжала стоять и смотреть на Джин, готовая расплакаться. Саския находилась рядом и презрительно улыбалась.
— Всем привет! — В дверях появилось загорелое и обветренное лицо Рега.
— Кто-то хотел на вокзал? — запинаясь, спросил он.
— Фоби, мы должны об этом поговорить, — настойчиво повторял Тони.
— Фредди, не уходи. — Джин внезапно взмолилась, будто ребенок, которого оставляли в школе в первый день семестра.
Саския стояла так близко, что Фоби чувствовала запах сигарет, виски и даже слабый аромат ее шампуня. Пальцы Саскии больно впивались ей в спину.
— Я только соберу вещи, Рег, — пробормотала она. Смотреть на несчастное лицо Джин было невыносимо.
Когда Фоби попыталась попрощаться и еще раз извиниться, Джин и Тони полностью проигнорировали ее.
Только Саския, поддавшись внезапной смене настроения, заплакала.
— Пожалуйста, пойми, почему я это делаю, Фредди. — Схватив Фоби за руку, она обняла ее. — Пожалуйста, не надо меня ненавидеть. Я кое-что передала для тебя Регу. Подумай об этом, хорошо?
В
— Надеюсь, ты скоро забудешь его, Саския, — честно сказала она. — Но я не буду твоим личным наемным убийцей.
Она пошла за Регом, который бросился вперед по еле различимой в темноте дорожке к гаражам, как получившая команду ищейка. Оглядываясь на ярко освещенное кухонное окно, Фоби увидела, как Джин плакала, опустив голову и закрыв лицо руками.
Уже в поезде, Фоби достала папку, которую ей передал Рег. На ней едва разборчивыми каракулями Саскии было написано только одно слово — Феликс.
Даже не открыв папку, Фоби засунула ее назад в сумку.
9
Фоби приехала в Лондон после полуночи с чувством огромного облегчения оттого, что вернулась.
В квартире все было вверх дном. Рядом со спальней Флисс валялись две спортивные сумки.
Кто бы это ни был, он явно не стеснялся своего присутствия, с интересом подумала Фоби. Последний парень Флисс так боялся оставить что-нибудь в квартире, что каждое утро перед уходом тщательно собирал свои вещи, как разведенный муж, чтобы потом не пришлось возвращаться.
Выпив полпакета сока, Фоби легла на пол и посмотрела на потолок.
Перед глазами возникло лицо Дэна, как на фреске Микеланджело — окруженное маленькими пушистыми облаками и толстыми херувимами с трубами на фоне ярко-голубого неба, покрытого паутиной трещин.
«Я так по тебе скучал», — сказал он, и в его серых глазах засияла любовь.
Фоби крепко закрыла глаза, но его лицо никуда не исчезло, будто высеченное на внутренней поверхности век.
_____
До нее смутно доносились какие-то голоса.
— О, Фоби вернулась. Это ее сумка. Наверное, она спит. Завари нам свежий чай, мне нужно в туалет. Она тебе понравится, хотя она немного сумасшедшая.
— Я вижу.
— Фоби! Что, черт возьми, ты здесь делаешь?
— Флисс! — Фоби повернула голову и увидела россыпь коричневых веснушек. — Где я?
— В кухне на полу с ногами в холодильнике, — резко сказала Флисс. — Что чертовски негигиенично. Лед растаял и залил мою еду. Теперь все наверняка испортилось. И на тебе мое платье, которое я вчера искала целый час. Оно стоило мне месячного заработка.
— О... — Фоби приподнялась, упираясь локтями в пол, и опрокинула коробку апельсинового сока. Проследив взглядом по всей длине своего тела, она увидела в голубоватом свете полностью размороженного холодильника две ступни, очень белые и очень мокрые. Они составляли разительный контраст с лицом, которое выглядело так, словно побывало в очень горячей печке.
— Ты напилась? — требовательно спросила Флисс. Она знала, что после изрядной дозы спиртного Фоби демонстрировала чуждое всякой логике стремление заснуть в ее шкафу, на кухонном столе, в ванне и довольно часто просто на полу. Холодильник был новой и нежелательной вариацией.