Поцелуй навылет
Шрифт:
Официант проследил за ее взглядом.
— Отвратительно, правда? — презрительно фыркнул он.
— Нет, — вздохнула Флисс. — Всем это нравится.
Кроме Фоби, мысленно добавила она, когда увидела, что ее подруга наконец оторвалась от божественного, жадного рта Феликса и начала с умышленной медлительностью пить красное вино, чтобы взять себя в руки.
Посмотрев вперед, она заметила наблюдающую за ней Флисс и, к удивлению
Подождав, пока наполнят ее бокал, Флисс последовала за ней.
Туалет был общий. Его вряд ли можно было назвать идеальным местом для обмена информацией.
— Черт, Фоби, ты так исколота щетиной.
— Он хочет, чтобы на следующей неделе я отправилась с ним в Париж.
— Не может быть! Молодец, подружка, у тебя получилось!
— Что мне сказать?
— «Да», глупая корова. Саския будет вне себя от радости.
— Ты видела, как мы облизывали друг друга?
— Конечно! Боже, Фоби, он действительно так хорош, как выглядит?
— Он жалкий, похотливый, аморальный маленький ублюдок, Флисс.
— Он так хорош?
— Послушай, я не знаю, что мне делать дальше. Он просит мой номер телефона. Саския хочет, чтобы я дала номер Портии, но она через пару дней вернется из Штатов. Может, лучше дать ему наш?
Флисс сморщила веснушчатый нос.
— С этой толпой народа, которая у нас постоянно зависает? А если Стэн, Клаудия, твоя сестра или кто-нибудь еще снимет трубку, а он попросит позвать Франсес?
Фоби кивнула и закусила губу.
— Ладно, я что-нибудь придумаю.
— Подожди. Давай я немного припудрю тебя.
— Спасибо. — Фоби выпятила горящий подбородок. — Знаешь, Флисс, есть еще кое-что.
— Только не говори мне, что он приглашает тебя вечером к себе домой.
— Нет, не это. Я думаю, что он по какой-то причине сильно расстроен. Когда он появился, то был в напряжении, как натянутая струна. Сначала я подумала, что у него похмелье, но... Сейчас мне кажется, что он плакал, Флисс. Происходит что-то странное, и я умираю от желания выяснить, что именно.
— Тогда спроси его.
— Ни за что. Ты знаешь, что говорит Саския: пытаясь узнать, что у него на уме, ты быстрее выдашь себя.
— Я никогда не встречала мужчину, которому не нравилось бы обсуждать свои личные проблемы.
— Я не уверена, что он из тех мужчин.
—
— А что мне сказать о своей профессии? Он хочет знать, потому что я... э-э-э... я сказала пару слов о том, что все равно еду в Париж по делам.
— Медиа-консультант, — без колебаний ответила Флисс. — Срабатывает всегда. И как можно больше неопределенности.
— Чем он занимается?
— Понятия не имею, но у меня ни разу не было проколов. Тебе лучше вернуться. Ты все делаешь замечательно.
_____
С широкой улыбкой на лице Фоби проскользнула на свое место, но внутри у нее продолжала шевелиться паника.
Феликс, успевший допить бутылку красного вина, барабанил длинными пальцами по столу. К нему явно вернулось мрачное настроение.
Фоби придвинула к нему свой бокал и взяла сумку.
— Ты уже уходишь? — спросил он, сделав глоток из бокала Фоби и на мгновение показавшись почти потерянным.
— Да, я скоро уйду. — Она поправила ремешки своей сумки и снова поставила ее на пол. — Но сначала я хочу узнать, что произошло.
— Что? — Он прищурился.
— Когда ты пришел сюда, то был просто невыносим.
Феликс в раздражении провел рукой по чистым спутанным светлым волосам.
— Правда? — Он задал встречный вопрос. — Почему же ты тогда не ушла?
— Я почти решила уйти, но потом подумала, что мне нравится, когда мои пальцы жгут огнем. — Она дважды провела указательным пальцем по пламени свечи, слишком быстро, чтобы успеть почувствовать боль. — Можешь назвать это жарким свиданием.
Феликс наблюдал за ее движениями, и по его лицу распространилась гипнотическая улыбка.
— Значит, ты думаешь, что я опасен?
Фоби вздрогнула, зная, что ему бы понравилось, если бы она ответила «да». Но она слишком ненавидела его, чтобы доставить ему такое удовольствие.
— Я знаю, что ты по какой-то причине злишься.
— Правда? — Отводя взгляд в сторону, Феликс изобразил полное равнодушие и скуку.
— Что случилось?
— Ничего. — Он потянулся к следующей сигарете.
— Хорошо, — вздохнула Фоби, наклоняясь, чтобы поднять сумку.
Перекинув ремень через плечо, она встала и попыталась держаться так прямо, как только могла позволить широкая поверхность стола.