Поцелуй ночи
Шрифт:
Микке пускается в пространные рассуждения о социальных связях и положении людей, нехотя подбирает слова, но с удовольствием приводит забавные примеры из жизни, от которых по аудитории проносятся волны смеха.
– Например, Робинзон никогда бы не обрел на острове статуса, не появись там Пятница. – Говорит он.
И учитель одобрительно кивает.
Я теряю нить его рассуждений, отвлекаясь на мысли о Саре. Мне не терпится рассказать ей о своих снах и Бьорне. Если не поделиться с кем-то своими переживаниями, то можно и лопнуть.
–
Я поворачиваюсь.
Конечно же, это Бьорн.
Только он мог дерзнуть прервать чужое выступление.
– А ты думаешь, одно лишь твое происхождение делает тебя благородным? – С улыбкой парирует Микке. – Вряд ли, чужие достижения как-то отражаются на твоих личных качествах, Хельвин. Хотя, скудоумие – да, оно может передаваться по наследству.
Класс взрывается, и я не успеваю услышать, что отвечает ему блондинчик.
Вижу, как он указывает на Микке пальцем и говорит что-то. Возможно, это угроза.
Микаэль возвращается на место и садится, вытянув ноги и воинственно сложив на груди руки.
– Тишина! – Призывает учитель. Жестом просит всех успокоиться и продолжает. – Итак. Как мы видим, социальные понятия характеризуются основными чертами: мы занимаем статус, но играем роли. И «статус» – это, как правило, позиция в обществе, а «роль» - модель поведения, связанная с этой позицией. – Он окидывает строгим взглядом обоих парней по очереди. – А теперь разберемся подробнее в том, как социальные статусы отображают социальное неравенство в обществе.
– Зачем он к тебе цепляется? – Спрашиваю я шепотом у Микке.
Надеюсь, парень расскажет подробности своих отношений с сестрой Хельвина, но этого не происходит.
Бросив полный брезгливости взгляд на Бьорна, он наклоняется на парту и цедит:
– Просто Хельвин - самодовольный индюк, который считает себя особенным только потому, что родился в богатой семье.
После урока я спешу за Сарой.
Она так быстро покидает кабинет, что я едва успеваю нагнать ее в коридоре.
– Привет!
– А, это ты. – Хрипло говорит девушка. – Привет.
– Ты уже домой? – Спрашиваю ее.
– Ага. – Занавешивает лицо волосами.
Похоже, сегодня она не очень общительна.
– Пошли вместе?
Сара просто кивает.
Мы проходим через холл, когда слышим чей-то голос:
– Эй, Сара, как насчет, погулять сегодня вечером?
Это Улле. Он с парнями стоит у раздевалки. Тон его предложения явно надсмехающийся, и неудивительно, что моя новая подруга отвечает на него неприличным жестом.
Увидев показанный средний палец, Ульрик хохочет. Остальные парни тоже взрываются от смеха.
– Мое сердце разбито! – Кричит он ей вслед.
Сара даже не смотрит в его сторону.
Мы выходим, и девушка спешит свернуть к маленькой тропинке,
– Что с тобой, Сара? – Взволнованно спрашиваю я, обгоняя ее.
– Что-то случилось?
Она вынужденно останавливается и оглядывается по сторонам.
– Кое-что. – Подтверждает кивком.
А затем разматывает шарф, и… у меня обрывается дыхание. Я вижу на ее шее багровые отпечатки. Они очень похожи на следы, оставленные пальцами.
19
– Господи, что это?! – Восклицаю я.
– Не знаю. – Жмет плечами Сара.
Мне кажется, она говорит искренне. Ее покрасневшие глаза блестят от слез.
– Как это «не знаешь»?
Девушка оглядывается на прохожих, торопливо заматывает шарф обратно и кивком указывает мне на дорогу.
– Идем.
– Кто это сделал с тобой? Я его знаю, да? Когда это случилось? – Не отстаю я.
– Ты сообщила в полицию? Сказала маме?
Мне не терпится поведать ей о том, что со мной произошло то же самое.
– Я не знаю, кто это сделал. – Сара застывает, глядя на меня с недоверием, а затем продолжает путь. – Серьезно.
– Но как…
– Я просто обнаружила это утром.
– Ты хочешь сказать, что не помнишь, кто напал на тебя и нанес тебе эти ужасные повреждения?
Она ускоряет шаг.
– Нет. – Мотает головой. – Я хочу сказать, что мне никто их не наносил!
– Если ты покрываешь кого-то…
– Вот именно! – Вскрикивает Сара, остановившись. – Вот именно поэтому я и не говорю в полиции, что кто-то душил меня! Стоит им увидеть следы на моей шее, как они уцепятся за возможность навредить моей маме, и изымут меня из семьи! Неужели, ты не знаешь, как это делается? Я пожалуюсь, мою мать тут же арестуют, а меня изолируют! Черт, да все здесь ненавидят каале, как ты не понимаешь?!
– Прости, Сара… - Я примирительно вытягиваю ладони. – Мне такое даже в голову не пришло.
– И ты прости. – Выдыхает она и прикладывает руку к груди. – Мне страшно до усрачки, отсюда, наверное, и истерика.
– Но ты… ты ведь показала маме свои раны? Да?
– Конечно. – Девушка трет припухшие глаза.
Мы продолжаем путь.
– И что она сказала?
Сара осторожно касается шеи.
– Сначала не поверила. Требовала сознаться, кто меня обидел. Думала, я покрываю кого-то.
Ее потертые темно-красные туфельки осторожно ступают по идеально чистому тротуару.
– А ты..
– А я не покрываю. – Злится она. И маленькие каблучки стучат громче. – Честно. Так ей и сказала: никуда не ходила, никого не видела! Уснула в своей спальне, проснулась – шею саднит. Глянула в зеркало, а там – вот. Следы.
– Но как такое возможно?
Мне не верится.
Своего-то обидчика я видела собственными глазами и готова поклясться, что все это было наяву.
– Это все тьма. – Тихо говорит Сара. – Мама сказала, что я слишком близко подошла к ней.