Поцелуй перед смертью
Шрифт:
– Конечно, Малышка. Я совсем не сержусь. Я же сказал тебе, что это очень хорошо, что они не подействовали.
Её губы дрогнули в улыбке облегчения.
– Я ощущала себя преступником, когда солгала тебе. Думала, никогда не смогу тебе сказать. Я… я просто не верю!
Он достал из нагрудного кармашка аккуратно сложенный носовой платок и вытер им выступившие у неё на глазах слёзы.
– Дорри, а что ты сделала с пилюлями?
– Выбросила. – Она стыдливо улыбнулась.
– Куда? – спросил он небрежно, убирая платок в кармашек.
– В сортир.
То, что он и хотел услышать.
Дороти, затянувшись последний раз, проделала со своей сигаретой то же самое.
– Блеск! – воскликнула она. – Всё просто блеск. Отлично.
Он обнял её обеими руками и мягко поцеловал в губы.
– Отлично, – согласился он.
Он глянул под ноги, на валяющиеся окурки: один был выпачкан в помаде. Он подобрал другой. Разодрав гильзу ногтем большого пальца, позволил развеяться остаткам табака, затем скатал бумагу в крошечный комочек и швырнул его за парапет.
– Так мы обычно делали в армии, – пояснил он.
– Без десяти час, – сказала она, посмотрев на свои часы.
– У тебя спешат, – возразил он, сверившись со своими. – У нас ещё пятнадцать минут. – Он взял её под руку, и, повернувшись, они неторопливо побрели прочь от парапета на краю крыши.
– Ты уже разговаривал со своей домовладелицей?
– Ч-что?.. Да, да. Всё обговорено. – Они миновали надстройку лифтовых механизмов. – В понедельник перевезём твои вещи из общаги.
Дороти усмехнулась:
– Уж они удивятся, девчонки в общежитии. – Они начали огибать бортик вокруг вентшахты. – Как ты думаешь, твоя домовладелица даст нам дополнительно несколько встроенных шкафов?
– Думаю, да.
– Кое-что я могу оставить в хранилище на чердаке общежития, зимние вещи. Так что будет не много.
Они приблизились к южной стороне вентшахты. Он повернулся к парапету спиной, положив руки на его край, подпрыгнул вверх и уселся на парапетный камень, уперевшись каблуками в кирпичную кладку.
– Что ты делаешь, – сказала Дороти испуганно.
– А что? – удивился он, рассматривая белый гребень парапета. – Тут целый фут ширины. Ты же сидишь на скамейке в фут шириной и не падаешь с неё. – Он похлопал камень слева от себя. – Давай.
– Нет, – сказала она.
– Эх ты, зайчишка.
Она провела руками сзади по своей юбке.
– Костюм…
Он достал свой носовой платок, встряхнув, развернул его и накрыл им участок камня рядом с собой.
– Сэр Уолтер Рэли, [9] – так прокомментировал он свои действия.
9
Сэр Уолтер Рэли (1554–1618) – знаменитый поэт и путешественник эпохи Возрождения. Согласно одной из легенд, бросил свой плащ в лужу, чтобы королева Елизавета смогла пройти по нему, не запачкав ног.
Она колебалась какую-то секунду, затем подала ему свою сумочку. Повернувшись к парапету спиной, ухватилась за его гребень по обе стороны
Сумочку он положил справа от себя, и так они сидели в молчании несколько секунд, она – всё ещё вцепившись руками в передний край парапетного камня. Два голубя появились из-за лестничного тамбура и, прогуливаясь неподалёку, настороженно посматривали на них, едва слышно постукивали коготками по гудрону крыши.
– Как ты сообщишь матери – позвонишь или напишешь? – поинтересовалась Дороти.
– Не знаю.
– Я думаю, что Эллен и отцу я напишу в письмах. По телефону просто невозможно сказать.
Где-то скрипнул вентилятор. Примерно минуту спустя он убрал руку с её талии и положил её на ладонь Дороти на парапетном камне между ними. Другою рукой уперевшись в гребень парапета, он спрыгнул вниз. Прежде, чем Дороти смогла бы повторить то же самое, он стремительно развернулся к ней, так что её колени упёрлись ему в живот, а обе руки оказались накрыты сверху его руками. Он улыбнулся ей, и она тоже ответила ему улыбкой. Он посмотрел ей на живот.
– Юная мамаша, – заметил он. Она хихикнула.
Он переместил руки ей на колени, мягко охватил их пальцами, поглаживая их под юбкой.
– Может, лучше пойдём, а, милый?
– Минуточку, Малышка. У нас пока ещё есть время.
Он перехватил её взгляд, какое-то время смотрел ей прямо в глаза, а сам тем временем опускал руки всё ниже, скользя ими по тыльной стороне её ног, пока не обхватил её икры. Периферийным зрением он мог видеть её руки в белых перчатках, они всё так же цеплялись за передний край парапетного камня.
– Красивая блузка, – заметил он, разглядывая белый пушистый галстук-бабочку у неё под горлом. – Новая?
– Новая? Древняя, как мир.
Его взгляд стал критическим.
– Бабочка чуть-чуть не по центру.
Она подняла одну руку, чтобы потрогать галстук.
– Нет, – возразил он, – так ещё хуже.
Она оторвала другую руку от парапетного камня.
Его руки скользнули вниз по шёлковым выпуклостям её икр, настолько далеко, насколько он мог дотянуться не нагибаясь. Он отставил назад правую ногу, приняв ею упор носком. Он сдерживал своё дыхание.
Она поправляла бабочку обеими руками.
– Так луч…
С быстротой атакующей кобры он нырнул вперёд и, ухватив её за пятки, рванул на себя и выпрямился, задрав её ноги вверх. На одно бесконечное, застывшее мгновение, когда руки его, меняя захват, скользнули с её пяток на ступни, их взгляды встретились: он увидел, как в ужасе расширились её глаза, – крик захлебнулся у неё в горле. Затем, все силы вкладывая в бросок, он вскинул её сведённые судорогой отчаяния ноги ещё выше.
Вопль нечеловеческой муки, с которым она опрокинулась за парапет, почти физически зримо, как раскалённая проволока, пронзил воздух. Он зажмурился. Вдруг наступила тишина, и тут же последовал жуткий, оглушительный удар – хрррясссь!.. Содрогнувшись, он представил все эти баки и ящики, сваленные друг на друга внизу.