Поцелуй перед смертью
Шрифт:
— Я готов в это поверить — после того, что он сделал с Марион, я во все, что угодно, поверю. Но у вашей теории есть большой недостаток.
— Какой?
— Ему нужны деньги — так? — Гант кивнул. — И вы уверены, что Дороти была убита, потому что надела «что-то поновей и что-то чужое, что-то постарей и что-то голубое». — Гант опять кивнул. — Так вот, если она была беременна от него и хотела в тот день выйти за него замуж, зачем ему было ее убивать? Он мог спокойно на ней жениться и таким образом заполучить
Гант смотрел на него, не говоря ни слова.
— Насчет этого вы были правы, — сказал Кингшип, показывая на проспекты, — но насчет Дороти вы ошибаетесь. Безнадежно ошибаетесь.
Гант встал и пошел к окну. Посмотрел в него тупым взглядом и пожевал нижнюю губу.
— Выпрыгнуть, что ли? — сказал он.
Когда в дверь позвонили, Гант поглядел на Кингшипа, который стоял перед камином, уставившись на аккуратно сложенные там поленья. Потом неохотно повернулся к двери, держа в опущенной руке скатанные в трубку проспекты и отвернувшись от пристального взгляда Ганта. Они услышали, как отворилась входная дверь, потом раздались голоса:
— Зайдешь ненадолго?
— Пожалуй, нет, Марион. Завтра надо рано вставать. — Последовало долгое молчание. — В полвосьмого я буду ждать перед домом.
— Надень что-нибудь темное. Медеплавильная фабрика, наверно, место грязное.
Опять последовала тишина.
— Доброй ночи, Берт…
— Доброй ночи, Марион.
Дверь закрылась.
Кингшип скрутил брошюры в тугой цилиндр.
— Марион! — позвал он тихим голосом. Потом погромче: — Марион!
— Иду, — отозвался веселый голос.
Мужчины ждали. В тишине было слышно тиканье часов.
Она появилась в дверях, поправляя воротник накрахмаленной белой блузки с широкими рукавами. Лицо ее разрумянилось от холода.
— Привет, — сказала она. — Мы так прекрасно…
И тут она увидела Ганта. Ее руки упали.
— Марион, мы…
Она круто развернулась и вышла из гостиной.
— Марион! — Кингшип поспешил за ней в прихожую. — Марион!
Она почти бежала вверх по расходящейся двумя крыльями белой лестнице.
— Марион! — крикнул Кингшип суровым приказным тоном.
Она остановилась.
— Ну что?
— Спускайся вниз, — сказал он. — Мне надо с тобой поговорить. Это очень важно. Спускайся!
— Хорошо. — Она повернулась и с царственной холодностью пошла вниз. — Так и быть, поговори. А потом я соберу вещи и покину твой дом.
Кингшип вернулся в гостиную. Гант с неловким видом стоял посередине комнаты, держась рукой за спинку софы. Кингшип, горестно покачав головой, встал рядом с ним.
Марион вошла в комнату. Они молча следили за ней. Она пошла к креслу, стоявшему с другой стороны камина, ближе к двери. Села. Закинула ногу за ногу. Разгладила красную шерстяную юбку. Положила
— Так что же? — спросила она.
Кингшип поежился под ее взглядом.
— Мистер Гант ездил… Вчера он…
— Ну!
Кингшип беспомощно повернулся к Ганту.
Гант сказал:
— Вчера, втайне от вашего отца, я ездил в Менассет. Я забрался в дом вашего жениха…
— Что?!
— …и изъял из него небольшой сейф, который он хранил в кладовке…
Марион вжалась в кресло, костяшки ее рук, вцепившихся в подлокотники, побелели, рот превратился в узкую линию, она зажмурила глаза:
— Я привез сейф домой и взломал замок…
Она открыла глаза.
— Ну и что вы нашли? Чертежи атомной бомбы?
Мужчины молчали.
— Что вы нашли? — повторила она с тревогой в голосе.
Кингшип шагнул к креслу, неловко развернул цилиндр из проспектов и вручил их ей. Она медленно взяла их.
— Это старые проспекты, — сказал Гант. — Они у него давно.
Кингшип добавил:
— Он не ездил в Менассет с тех пор, как у вас завязался роман. Он приобрел их до знакомства с тобой.
Марион осторожно разгладила проспекты на коленях, отвернула завернутые углы.
— Их, наверно, дала ему Эллен, — сказала она.
— У Эллен никогда не было наших рекламных изданий, Марион. Ты сама это знаешь. Ее так же мало интересовало мое дело, как и тебя.
Она перевернула брошюры задней обложкой наверх.
— Ты присутствовал при вскрытии сейфа? Ты уверен, что они были там?
— Это я сейчас проверяю. Но с какой стати мистер Гант станет…
Небрежно перелистывая брошюру, словно это был иллюстрированный журнал, который проглядывают в приемной врача, она сказала:
— Ну хорошо. Может быть, его поначалу и в самом деле привлекли деньги. — Она напряженно улыбнулась. — В таком случае я впервые в жизни благодарна судьбе за то, что богата. — Она перевернула страницу. — Как говорится, в богатую девушку влюбиться не труднее, чем в бедную. — Она перевернула еще одну страницу. — Его за это особенно и нельзя упрекать — он вырос в такой бедности. Влияние окружения…
Она встала и бросила проспекты на софу.
— Что еще вы хотите?
Ее руки слегка дрожали.
— Что еще? — воззрился на нее Кингшип. — Неужели этого недостаточно?
— Достаточно? — спросила она. — Достаточно для чего? Чтобы отменить свадьбу? Нет. — Она покачала головой. — Нет, недостаточно.
— И ты по-прежнему собираешься…
— Он меня любит, — сказала она. — Может быть, поначалу его и привлекли деньги, но… представим себе, что я очень красивая девушка; стала бы я отменять свадьбу, если бы узнала, что поначалу его привлекла моя красота?