Поцелуй под омелой
Шрифт:
— Я и так дала вам больше, чем следовало.
Свое сердце, вот что.
Такер решил поначалу не идти на ланч. По правде говоря, ему было боязно встречаться с Рут после того, что он сказал ей прошлым вечером, и утреннего происшествия.
Ему стоило титанических усилий не схватить Рут в объятия, когда он увидел ее помертвелое лицо. Из-за него. Чувство вины не давало ему покоя, внутри все сжалось в болезненный комок. Он сказал себе, что это от голода.
И пошел в столовую. Все его шумно приветствовали.
И все-таки он ни о чем не жалел. Лучше дать ей ясно понять с самого начала — да и самому себе тоже, — что у них ничего путного получиться не может. Нет, он не обольщался на свой счет и не считал, что она так уж им увлечена. Просто ему стало очевидно то, что наверняка видел каждый, — она хочет выйти замуж, хочет иметь детей. Ей нужны стабильные отношения, семейный очаг, чего Такер дать не мог.
Он, конечно, понимал, как это важно для человека, но знал и то, как тяжело это терять. А он потерял все. И чтобы больше не переживать, лучше просто не иметь. Он уже давно уяснил, что в жизни нет ничего постоянного. Тогда зачем мучить себя понапрасну?
Что до Рут, то умнее будет отойти в сторону до того, как она зачислит его в возможные кандидаты на роль мужа.
То же самое относится и к детям. Когда Такер вечером зашел к ним в спальню, они никак не хотели его отпускать. Но они не должны к нему слишком сильно привязываться — ведь потом тяжело будет расставаться.
Он немного поел и понял, что не так уж был и голоден. Рут неотрывно следила за ним, точно за лисом, кружившим вокруг курятника. Такер взглянул на нее с успокоительной улыбкой.
— Ешьте спокойно свою редиску, я не украду.
Рут поперхнулась и закашлялась. Не успел Такер пошевелиться, как дядя Орен выскочил из-за стола, подбежал к ней и стал хлопать по спине.
— Кузен Такер, — закричала Энджи, — не позволяйте ему обижать мисс Рут!
— Не бойся, все хорошо, — вмешалась тетя Ада. — Дядя Орен бывший пожарный, он умеет оказывать первую помощь.
Такер опустился на колени рядом с Рут и держал ее за руки, пока она, красная как рак, со слезами на глазах, пыталась вдохнуть. Наконец ей это удалось. Такер сделал знак Орену, чтобы тот перестал хлопать.
— Все в порядке. Она сама откашляется.
Дядя Орен замешкался, и вдруг Энджи соскочила со стула и пнула его ногой в щиколотку. Орен мгновенно прекратил спасательную операцию и запрыгал на одной ноге, сжимая руками другую. И не подумаешь, что этот человек ходит с тростью.
— Зачем она это сделала? — вопросил Дьюи.
Энджи, почти такая же красная, как и Рут, проговорила сквозь слезы:
— Он бил маму Рут.
Рут все еще кашляла, но уже не так сильно. Такер подал ей салфетку, и она уткнулась в нее носом. Наконец все прошло, и она повернулась к Энджи.
— Как ты меня назвала, лапочка?
Энджи виновато потупилась.
— Прости, я хотела сказать
Рут наклонилась и притянула девочку к себе.
— Ничего, я не против.
Такер растроганно слушал этот диалог. Было ясно — ребенок по простоте душевной затронул «семейную» струнку в сердце Рут.
Ники встретился взглядом с Такером.
— Женщины, — проговорил он.
Такер округлил глаза.
Тетя Ада, успокоив расстроившегося мужа, встала из-за стола и, со значением поглядев на Такера, сказала:
— Пошли со мной, я тебе что-то покажу.
Такер хмуро посмотрел, как низенькая, пухленькая старушка идет, переваливаясь, к двери. Остальные, перемигиваясь и пересмеиваясь, делали ему ободряющие знаки: мол, давай иди. Осторожно, словно боясь нарваться на засаду, Такер вошел в гостиную. Тетя Ада стояла у камина. С каминной доски свисали рядком носки с рождественскими подарками. На самом большом носке над красным цветком белыми нитками было вышито: «Кузену Такеру».
— Ятоже хочу посмотреть, что там! — закричала Энджи, прыгая у ног Такера. Он обернулся. У дверей столпилось все семейство.
У Такера перехватило дыхание, словно из комнаты вдруг выкачали весь воздух. В висках застучало.
— Ничего, что я назвала тебя кузеном? — снова заговорила тетя Ада. — Но мне показалось, «Племяннику Такеру» было бы как-то некрасиво.
Она протянула ему носок и застыла в ожидании. Такер видел, что она ждет слов благодарности, хотя бы простого «спасибо».
Ничего не дождавшись, тетя Ада отвернула край носка.
— Видишь, он на подкладке.
Было ясно — как бы ни была тверда его решимость держаться особняком, подальше от этого семейства с его рождественским праздником, из этого ничего не выйдет. Ошибиться было невозможно. Хочет не хочет, Такер — один из них, они считают его своим.
— Ну зачем вы беспокоились? — только и смог пробормотать он.
Тетя Ада сунула носок ему в руки. Жест был яснее некуда: приняв этот подарок, он принимает и свое новое положение в семье.
Носок жег ему руку, Такер почувствовал, что задыхается.
Энджи, подскочив, вырвала у него из рук носок и стала, ахая и охая, извлекать содержимое — конфеты, печенье и какие-то мелочи. Только теперь Такер смог вдохнуть. Но в голове зазвенело, и ему показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Он пробормотал «спасибо» и бросился вон из комнаты.
Такер промчался через кухню и веранду и остановился лишь во дворе. От холодного свежего воздуха в голове прояснилось. Ветер задувал под рубашку, его пробрал озноб.
Позади были слышны голоса. Видно, все высыпали на крыльцо. Такер глубоко вдохнул, струя морозного воздуха хлынула внутрь, вызвав боль в переносице. Вот и хорошо, физическая боль отвлечет его.
— Ширли, оставь мальчика в покое, — послышался голос дяди Орена. — Не видишь, ему плохо?
Тетя Ширли, естественно, не обратила на него внимания.