Поцелуй под омелой

Грин Кэролин

— Ладно, обсудим это потом, — с улыбкой сказала тетя Ширли, добавив что-то про гостиницу в Вифлееме. Она явно была довольна тем, что Такер остается.

А вот Рут, судя по выражению ее лица, совсем не обрадовалась.

Рут действительно это не радовало. Рассказ обаятельного Такера Мэдока не развеял ее сомнений, она не верила в его добрые намерения и удивлялась, почему только она одна способна его раскусить. Но что она могла поделать, если ее попытки защитить взбалмошную тетю от возможных неприятностей

разбивались о твердокаменную доверчивость всех членов семейства. Вполне возможно, что он говорил правду о детской клятве, скрепленной кровью. А если нет?

Она достала из буфета тарелки и расставила их на столе, затем стала доставать бокалы, и тут ее внимание привлекло какое-то движение за окном над раковиной. Кожано-джинсовая фигура села в двухместный спортивный автомобиль с откидным верхом и двинулась к бывшему каретному сараю — ныне гаражу, — располагавшемуся за домом. Ну конечно. Боится, как бы не увели его машину, пока он будет обирать ее тетю.

Надо признать, он был убедителен. И все же Рут, наверное, единственная из всех, ощутила шедшие от этого симпатичного незнакомца тревожные токи. Ну, Вивиан и Брук тоже, вероятно, что-то чувствуют, но это скорее на гормональном уровне. Сестра вообще реагирует так на любого здорового мужчину.

Рут же чувствовала, что этот человек явился сюда недаром, он что-то ищет. И это «что-то» уж наверняка не листок бумаги под доской пола. На самом деле тут скрывается нечто большее, и она обязательно узнает, что он старается найти.

Рут наклонилась над раковиной, наблюдая, как он вышел из гаража и остановился у порога, глядя по сторонам. Такер и вправду необыкновенно хорош собой, этого у него не отнять.

Кто-то коснулся ее руки, прервав размышления. Вивиан.

— Хочешь, я подмету во дворе? Там так грязно, кто-нибудь может поскользнуться.

Рут рассердилась. Вивиан что, решила, будто она беспокоится, как бы этот тип не свалился?

— Мне кажется, ему вообще не надо разрешать бродить где попало. Кто знает, что он выискивает?

— Ладно, проехали. Кстати, тетя Ширли велела поставить еще одну тарелку. Она уговорила кузена Такера спуститься к обеду.

Рут сжала зубы, чтобы не взорваться.

— Никакой он нам не кузен!

— Понятно. И что?

Нет, с этими людьми просто невозможно говорить. Если им что-то втемяшилось в голову — всё, их с этого палкой не согнать. Полчаса назад они решили, что будут считать Такера родственником, и теперь он сохранит это звание на всю жизнь. А еще рассуждают о семейных узах!

Рут достала еще одну тарелку и с помощью Вивиан расставила бокалы на большом обеденном столе.

Накрыли на стол, все расселись. Было так шумно, что тете Ширли пришлось постучать ложкой по бокалу, чтобы все угомонились.

После молитвы Брук принялась рассказывать Такеру, кто есть кто в их семье. Начала она с Ады Мэй:

— Вы знаете, как мы называем тетю Аду? Распутницей.

Такер бросил взгляд на благообразную седую старушку

лет восьмидесяти. Именно она, когда украшали елку, а Брук, рассказывая о своей школе, сообщила, что одна девочка у них беременна, поморщилась и посоветовала племяннице говорить не «беременна», а «в интересном положении».

Однако сейчас, поняв, что Брук говорит о ней, она лишь с улыбкой закивала головой.

Такер снова повернулся к девочке.

— И что, это продолжается и сейчас? — недоверчиво спросил он.

— Да, — ответила та. — Правда, тетя Ада?

Ада Мэй снова закивала.

— Я пыталась заставить Орена тоже этим заняться, но он отказывается. Говорит, я зарабатываю такие гроши, что овчинка выделки не стоит.

Такер нахмурился, пытаясь понять, не подсмеиваются ли над ним.

— Значит, зарабатываете… А Орен не возражает?

— Конечно, не возражает. — Она бросила ласковый взгляд на мужа. — Он любит смотреть, как я работаю. Говорит, это его успокаивает.

— Вы шутите.

— Да нет, я серьезно. Если хотите, приходите вечером в гостиную, я вам покажу всякие хитрости, я же этим уже много лет занимаюсь. Не бойтесь, с вас я ничего не возьму.

Такер смущенно потер подбородок, на котором уже успела вырасти щетина.

— Это… это очень великодушно с вашей стороны.

Рут, сидевшая рядом с тетей Адой, похлопала ее по руке и с улыбкой посмотрела на Такера.

— Если вам некогда учиться, — заговорила она, — то можете просто посмотреть коврики, которые связала тетя Ада. Она распутывает всякие старые нитки, тесемки и делает прекрасные коврики.

Брук громко захихикала. Судя по тому, с какой тщательностью Рут выбирала слова, престарелая тетя Ада ни в коем случае не должна была догадаться, что над ней столь беспардонно подшучивают. Она бы умерла от стыда.

Уяснив это, Такер решил на всякий случай сменить тему разговора — не дай бог, старушка поинтересуется, с чего вдруг все смеются.

— Ну, если так, — громко обратился он к девочке, — то ты должна знать, что я когда-то был членом банды байкеров.

— Да ну, — недоверчиво протянула Брук.

— Да, да. Когда мне было восемь лет, я состоял в банде мальчишек, которые мечтали заиметь мотоциклы. — Такер задумчиво покачал головой. — Мы даже наклеили себе переводные татуировки.

Брук закатила глаза: дескать, какие глупые были мальчишки в старые времена, зато Рут наградила Такера улыбкой.

Ему нравилось, как она улыбается. Наверное, это коронная улыбка Бэбкоков — ведь все сидящие за столом похожи друг на друга. Но все-таки ее улыбка чем-то отличалась, например, от улыбки Вивиан, которая как бы говорила: вот я вся, перед вами. Улыбка Рут намекала на что-то потайное, скрытое от чужих глаз.

Несмотря на ее вполне понятное недоверие и настороженное отношение к нему, Такеру захотелось узнать Рут поближе. И попробовать на вкус знаменитые бэбкоковские губы. И увидеть на них удовлетворенную улыбку.