Поцелуй с подвохом для дракона
Шрифт:
В пациентах значилась дамочка неопределенного возраста в порванном платье и две ее заплаканные дочери. Их привезли к вечеру и разрешили какое-то время пожить при академии. Путь до ближайшего города занял бы больше времени, да и кто бы там стал ночью заботиться о жилье для них? Тут еще не факт, что кто-то будет это делать днем, если вообще когда-нибудь. Погорельцы никому не интересны, по крайней мере, до тех пор, пока не выяснится, сколько состояния у них осталось и какое наследство перешло к ним в руки. В общем, как всегда, на первое место вставал расчет.
Дамочка же прижимала дочек к себе и озиралась,
Затем слишком старательные первокурсники доставили ужин для пациентов, которого хватило бы человек на двадцать, и настроение в лечебном крыле резко улучшилось. Поделились и со мной. Наверное, тут не было ничего необычного, но именно в момент раздачи еды я вдруг отчетливо поняла, что стесняюсь даже в мыслях назвать себя частью этого места. Мне не хватало одобрения магистра Рейси, так уж меня воспитали. А он плевать хотел и на мое существование, и на все попытки ему понравиться.
Только к ночи пациентов увели в общежитие, а остальным разрешили разойтись. Пришло сообщение, что все адепты и преподаватели вернулись в академию и помощь больше никому не потребуется. Со вздохами облегчения народ потянулся к выходу, бросая фартуки, перчатки и инструменты там, где и стояли, когда услышали, что свободны.
Магистр Рейси уселся на свой излюбленный жесткий стул в углу и углубился в отчет, который требовалось подготовить как для ректора, так и для военных. Возможно, эта бумага поможет с устройством дамочки в городе. Писать, кое-как примостив лист на коленях, явно было неудобно, но отчего-то магистр игнорировал все столы в широком и длинном помещении.
Я осмотрелась. Сейчас был подходящий момент, чтобы снова спросить его о моих занятиях, но прерывать работу Рейси не следовало. Мне требовался предлог, чтобы задержаться, дожидаясь, пока он закончит отчет, поэтому я принялась за уборку и стерилизацию. Это заклинание скоро будет сидеть у меня в печенках, а повторить его я смогу, даже если разбудить меня среди ночи. Если магистр вообще заметил мое присутствие, то ничем не выказал.
Баночки и колбочки по шкафам я расставляла с нескрываемым удовольствием. Они переливались в свете ярких магических ламп, иногда позвякивали друг о дружку, а небольшое эхо подхватывало звук, и тогда я замирала. Казалось, я слышу странную музыку, которую не способен заметить кто-либо другой. Особенный мир, что сейчас принадлежал только мне.
Я едва не выронила очередной пузырек, когда рядом со мной, едва не смяв открытую створку шкафа, распахнулась дверь.
Поздний посетитель, прихрамывая, прошел внутрь, без единого слова добрался до ближайшей кушетки и тяжело рухнул на нее. Я только и успела, что в ужасе замереть, нелепо расставив руки и уставившись на его спину. Меня он и вовсе не заметил, не оборачивался.
Посмотреть было на что. То, что осталось от так понравившейся мне формы, свисало лохмотьями. Брюкам повезло больше, а рубашка выглядела так, словно ее драли когтями. К тому же парень был весь перепачкан в
Я с ужасом воззрилась на магистра Рейси, который тоже поднял голову и молча наблюдал за происходящим. В ожидании приказания я приготовилась бежать за остальными целителями. Почти вспомнила направление. Но Рейси приподнял бровь и вопросительно на меня посмотрел. И чем дольше смотрел, тем больше недовольства проступало у него на лице. Мол, чего тебе, дурная, еще не хватает? Ты же хотела что-то показать.
Я сорвалась с места и бросилась к Эйдану. Принялась стаскивать с него одежду, деловым тоном отдавая команды то поднять руку, то ногу, то повернуться на другой бок.
Эйдан смотрел на меня, как на дух очень нелюбимой прабабушки: вроде давно должна была упокоиться, а теперь придется объяснять, почему так весело гуляли всей родней на ее похоронах. Иногда стонал сквозь зубы, а я тут же одергивала руки, и только грязь на них напоминала, что не надо каждый раз затыкать ими рот. Казалось, что больно не Эйдану, а мне. Или мне вместе с ним.
Опомнившись, я вернулась к шкафу, быстро отыскала пару восстанавливающих и обезболивающих зелий, а затем принудительно влила их ему в рот. Принудительно, потому что Эйдан так и норовил вырвать у меня пузырьки и справиться самостоятельно, а у меня в животе все скручивалось от вида длинной глубокой царапины у него на правой руке. Лучше бы вообще не шевелился.
Впрочем, это были еще цветочки. После победы над одеждой мне предстояло его обмыть, чтобы осмотреть все раны. Я покраснела от одной мысли. Совершенно неподобающее смущение для целителя, но в голове крутилось такое…
Такое!..
Эйдан превратился в живую статую, когда я провела мокрой салфеткой по его груди и дальше к животу. Не мешал мне, но и не помогал. Вцепился в края простыни, закрывающей нижнюю половину тела, да так, что мне почудился треск ткани.
Возможно, ему просто было больно, но краснеть дальше мне все равно оказалось некуда, поэтому я продолжила свое нехитрое занятие.
Капелька воды скатилась с его живота на простыню, оставив след на напряженных кубиках пресса. Я аккуратно повторила ее путь салфеткой. Боялась надавить, и поглаживания выходили самыми нежными. Эйдан лежал с закрытыми глазами. Еще и зубы сцепил. Я украдкой глянула на его лицо и поспешила закончить.
— Подготовка завершена, — неуверенно доложила я магистру Рейси. Не зря же мне весь день запрещали приближаться со своей магией к людям.
Магистр поднялся со стула, бегло осмотрел пациента, проверил его парой диагностических заклинаний и выдал:
— Ничего серьезного. С царапинами справитесь?
— Справлюсь, — со всей уверенностью заявила я, хотя ни грамма ее не испытывала.
— Начинайте.
Я попросила Эйдана вытянуть руку. Длинная царапина на ней беспокоила меня больше всего, хотя я чувствовала магический след: кто-то в отряде остановил кровь еще на месте происшествия, но тратить время на большее не стал.
Я медлила, покусывая губу. От результата зависело мое будущее в лечебном крыле, а я понятия не имела, как того результата добиться.