Поцелуй с разбега!
Шрифт:
– В гостях, – и Вера снова хихикнула.
– А, тогда ладно, – начал сворачивать разговор кавалер, после чего Вера моментально прекратила давиться своим идиотским хихиканьем и отпихнула Гошу, решившего тоже посмеяться в трубку.
– Но я уже ухожу, – торопливо сообщила Верочка.
– А куда?
Или он издевался, или плохо соображал. Вера сварливо прокомментировала свои подозрения:
– Ты что, перетрудился сегодня? На вопрос «куда?» девушки отвечают утром, а ближе к ночи он уже не так актуален.
Если бы Верочку спросили, что она имеет в виду, то она вряд ли смогла бы внятно объяснить свои полунамеки. Тем не менее Филипп что-то такое понял и внезапно попытался
– Я с мамой в гостях был.
– А что ж вы так рано ушли? – ехидно поинтересовалась Вера, твердо решившая не верить ни единому слову. – Еда закончилась?
– Нет, я по тебе соскучился, – честным голосом сказал Филипп. Обычно такая прямота обескураживала и подкупала.
Но Вера слишком много выпила, чтобы выдавать правильные реакции.
– А я не успела соскучиться, – обидчиво заявила она, вспомнив их последнее прощание на работе. Забыв Русины предупреждения, она добавила:
– Ты меня вчера даже не проводил.
– А ты обиделась?
– Вот еще, размечтался! Я просто констатирую факт!
– Я не мог вчера, мы с ребятами на бильярд собрались.
– А я сегодня не могу, – мстительно заявила Вера.
– Что, тоже бильярд? – насмешливо прошептал Филипп и чем-то зашуршал.
– Да, шары катать пойду, – рявкнула Вера, чуть не заплакав. Беседа шла не так и не туда.
– Жаль…
– Мне тоже.
– Так, может, чтобы не жалеть, сделаем то, что хочется? – предположил Филипп настолько интимно и дурашливо, что Вера перестала дуться и подыграла.
– А ты уверен, что нам хочется одного и того же? – насмешливо спросила она, внутренне трепеща от возможных вариантов ответа.
В дверном проеме возникла Руся с недовольным лицом. Она сурово потрясла головой и погрозила кулаком. Гоша на всякий случай отошел в сторону и заискивающе улыбнулся жене.
Филипп томно вздохнул, снова чем-то пошуршал и проникновенно прогудел:
– Уверен.
Это была уже такая наглость, что Верочка поперхнулась своими романтическими мыслями. Но Филипп не дал ей возможности развить полемику по этой злободневной теме.
– Я с утра только о тебе и думаю, зайка.
Это была чистейшая правда. Но слово «думаю» вовсе не означает каких-то трепетных душевных томлений и любовных мук. Если мужчина говорит, что думал о вас, то это подразумевает именно конкретный мыслительный процесс, а не что-то там еще. Филипп действительно, проснувшись рано утром и вспомнив, что суббота будет убита на очередные смотрины дочери какой-то давней и дальней маминой знакомой, подумал, что было бы намного приятнее провести этот день с Верочкой. И ночь тоже. Психология и физиология в его мыслях уже давно серьезно конфликтовали, и организм требовал прекратить укрощение Веры, перейдя к более осмысленным и продуктивным действиям, нежели поцелуи. Еженощно снившаяся Алина выматывала душу своей недоступностью, и Филипп понимал, что немеркнущий образ жены надо как-то погасить. Иначе он просто сойдет с ума. Примирение было невозможно, а положение женатого жениха утомляло. Тем более что мама, организовывавшая смотрины, выбирала невест по каким-то своим, абсолютно диким критериям, подсовывая ущербных девиц и перезрелых матрон. В то, что сын в состоянии найти жену сам, она категорически не верила, регулярно напоминая, как плохо, что он не послушал мать и в результате ошибся с Алиной.
– Чем ты там шуршишь? – примирительно спросила Верочка, купившись на расплывчатую формулировку его переживаний.
Если бы Филипп сейчас сообщил, что шуршит не чем иным, как обертками широко известных противозачаточных средств, то она бы уже не удивилась. От него можно было ожидать любого экстравагантного заявления
– Это цветы. Для тебя. Ты готова их сегодня понюхать?
Вера была к этому готова еще вчера, но считала, что согласиться можно и сегодня. Обидеть его или удивить она еще успеет, а для начала неплохо было бы хоть как-то заявить права на Филиппа и закрепиться в его жизни.
– Смотря какие цветы?
– А какие ты любишь?
– Розы. Красные.
– Значит, я угадал. Где ты, где тебя забрать?
«Можно подумать, что он на машине!» – хмыкнула про себя Вера, но препираться не стала, назвав Русланин адрес.
В действительности все было не совсем так, как Верочке хотелось бы. Отсидев положенные три часа в гостях у очередной унылой барышни и поразвлекав маму и ее круглощекую подругу, благосклонно кивавшую головой, словно это она выбирала мужа для дочери, а не он пришел из вежливости посмотреть на ее тоскливое сокровище, Филипп резво откланялся и натуральным образом сбежал. Он бы и дольше посидел в гостях, чтобы не ссориться с мамой, но маман, оказывается, решила остаться на ночь, чтобы с утра всем вместе отправиться на загородную прогулку. Судя по решительности намерений, Валентина Степановна собиралась устроить судьбу сына в ближайшее время, а очкастая девица, к которой прилагались красный диплом, аспирантура, четырехкомнатная квартира, двухэтажная дача и папа-профессор, показалась ей наиболее подходящим вариантом. Будущая невеста тряслась и краснела так, что Филипп вдруг заподозрил, что за него уже все решили, поэтому прорвал заграждения и умчался на волю, невзирая на возмущенное гудение Валентины Степановны, недоуменный вой несостоявшейся тещи и обиженный скулеж так и не пристроенной невесты.
– Я скоро вернусь, без меня не ложитесь, – успокоил он высыпавших на лестницу дам и отбыл в неизвестном направлении.
Первое, что он сделал, выйдя на улицу, позвонил Верочке. Все неожиданно сложилось самым распрекрасным образом – и квартира была свободна от мамы, уже настроившейся на профессорскую наследницу, а посему вряд ли согласной на какую-нибудь другую, менее достойную партию.
Шуршал он, конечно же, не цветами, а оберткой от леденцов, но купить цветы было делом пяти минут – так почему бы не порадовать приятную во всех отношениях девушку?
Глава 20
Илья Федорович в бешенстве метался по кабинету. Он чувствовал себя обманутым в лучших ожиданиях. Секретарь Женя, робко поинтересовавшаяся, не желает ли босс кофе, тихой мышью вылетела в приемную под яростным взглядом Ильи Федоровича. Судя по нечленораздельным воплям, босс не то что не желал кофе, он готов был в данный момент стереть в порошок любого, кто по недомыслию попался бы ему на пути с любым незначительным вопросом, отвлекающим господина Брыкина от вселенской скорби. Так скорбят бешеные быки или кобры, оплакивающие отдавленный хвост.
Начальник службы охраны виновато притаился в углу, страдая от всевозможных догадок. Самым страшным был вариант, что фотографии слиплись, в пачку затесалась лишняя, и Брыкин наконец-то понял, что его молодой жене не так уж скучно дома. А если быть точным, то даже весело. Кочетков был кровно заинтересован в том, чтобы Анечка оставалась чиста перед мужем, поскольку, во-первых, эта неприятная тайна подорвала бы его авторитет, как человека знающего все и про всех, а, во-вторых, амурные похождения любвеобильной девицы были его стратегическим запасом, свечным заводиком, призванным в старости приносить определенные дивиденды. Этакий пенсионный фонд.