Поцелуй шипов
Шрифт:
Но парильня посреди леса - это совсем другое, чем общественные бассейны и сауны в отелях. Она более интимная, деревенская, прямая, не хватает мягко звучащей, расслабляющей музыки и запаха искусственных ароматов. Но прежде всего, это общая сауна. Общая сауна для двух человек.
От джинсов и трусов Тильманн избавился одним движением и повернул ко мне голый, хорошо сформированный зад. Я с удовлетворением поняла, что это посещение сауны, убережёт меня от низко свисающей мошонки. Выглядела ли и я подобающе? Если Тильманн только что сильно не преувеличил, то он знаком с женской анатомией. Если повезёт, он не будет пронизывать меня своими взглядами.
Когда я снимала футболку через голову, моё плечо сильно захрустело, а когда начала снимать штаны, пришлось сдерживать себя изо всех сил, чтобы не думать о той ночи, в которую Колин и я купались в ручье.
Когда Тильманн направился на встречу журчащей воды, у меня внезапно появился нереальный страх, что он отведёт меня именно туда. К моему с Колином месту купания, тому месту, где моя любовь в первый раз навела Тессу на наш след. Но это другое место и другой день. Другая жизнь.
Я обмотала полотенце вокруг талии и подошла к нему.
– Я коротко объясню тебе правила Инипи. Когда мы потеем, и полог палатки закрыт, мы молчим. Как только я открою полог, то можем говорить.
– Без проблем.
– Мы нагнулись и заползли через низкий вход внутрь. Жар обдал моё лицо, как пощёчина и лишил меня дыхания. Интересно, сколько здесь градусов? Сто? Финская сауна, чуть ли не освежает, по сравнению с этим адским огнём. Задыхаясь, я попыталась фильтровать кислород из воздуха. Но тут же закрыла рот. Горло горело, если я вдыхала слишком интенсивно. Я торопливо сорвала цепочку с шеи, потому что она сжигала мне кожу.
– Я уже давно этим не занималась, - запричитала я. Тильманн пропустил мои жалобы мимо ушей. Правильно, говорить здесь запрещено. Индейцы не говорят. Я послушно села на моё полотенце, положила концы вокруг бёдер и стала ждать, когда мои глаза привыкнут к темноте, чтобы сделать то, чем предпочитала обычно, коротать время в сауне: наблюдать, как крошечные, блестящие капельки пота выходят из моих пор, даже там, где обычно не потеешь, на предплечьях, коленях, и ладонях. Теперь мне оставалось только сидеть и ждать, пока моя голова больше не сможет удерживать напряжение пульсирующих вен и сломает стенки черепа. Это будет безобразное свинство. Но неожиданно, судороги немного отпустили. Хотя я сидела и не двигалась, в моём позвоночнике и плечевых суставах, снова и снова, раздавался хруст и после каждого хруста, я вздыхала от комфорта. Как же хорошо. Что-то постепенно расслаблялось. Но здесь внутри жарко, слишком жарко. На моих ляжках, можно было бы поджарить яйцо.
Я испытывающе посмотрела на Тильманна. Он, опустив голову, смотрел на раскалённые камни между нами. Насколько серьёзно нужно принимать правила индийской сауны? Не так серьёзно, решила я.
– Ты вообще, как это выдерживаешь?
– спросила я в потрескивание камней.
– Ты же сказал, что не можешь больше потеть.
Тильманн раздражённо поднял брови вверх.
– Я так и знал, что с девчонкой нельзя идти в парильню. Вам всегда,
– Я не лепечу, - осадила я его с достоинством.
– Я задаю обоснованный вопрос.
Когда он не ответил, я, на руках и коленях, подползла к нему, через шуршащую листву, и начала рассматривать его голую грудь, с вежливого расстояния в пятьдесят сантиметров. Шрамы, которые он заработал во время своего Танца Солнца, были всё ещё вздутыми и чётко выступали на светлой, молочной коже.
– Хм, - сказала я задумчиво и осторожно приблизилась ещё немного. Потому что пот в глазах не давал разглядеть все детали.
– Не то, чтобы я совсем больше не потел. Это ... ах, посмотри сама, - сказал Тильманн неохотно. В то время как моё тело, всё полностью, медленно покрылось слоем влажности, я, задержав дыхание, наблюдала, как на груди и спине Тильманна, в отдельных, находящихся далеко друг от друга пунктах, проталкивались через поры капельки, с булавочную головку, а потом, как слёзы скатывались вниз.
– Твоё тело плачет, - сказала я тихо.
– Выглядит так, будто оно плачет.
– Тильманн оторвал свои тёмные глаза от камней и посмотрел на меня. Я поняла, что они хотели дать мне понять. Они сами, больше не могли плакать. Я никогда не видела, чтобы он плакал, ни разу. Я лицезрела, когда он был агрессивным, сердитым, разгневанным и дурачащимся, но никогда не видела его плачущим. Последствие, доставшееся ему от Тессы или же типичная форма преувеличенной мужественности?
Я подобрала одну из блестящих капелек указательным пальцем и поднесла к языку. На вкус, она была солёной и пряной, совершенно нормальный, неброский вкус мужского пота. Тильманн протянул руку в сторону, открывая полог.
– Ты всё равно не держишь рот на замке.
Влажный воздух снаружи стал словно подарком. Я закрыла глаза и насладилась прохладой на мокрой коже, прежде чем, отползла на старое место, двигаясь спиной назад, чтобы Тильманн не смог таращить глаза на мой голый зад.
– Что сказал доктор Занд? Он смог поставить диагноз?
– спросила я трезво, снова обматывая полотенце вокруг живота.
– Да.
Поражённо, я подняла взгляд. Этого, я не ожидала.
– Да? Ну говори уже, что он выяснил?
– Дефицит серотонина. Ну, что значит дефицит...
– Складки в уголках губ Тильманна углубились, движение лица, которое я обнаружила только после его встречи с Тессой. Оно показывало, что он, в своём нежном возрасте, пережил больше, чем большинство других подростков.
– Вероятно, я практически вообще больше, не произвожу никакого серотонина. Ты знаешь, для чего он нужен?
Я кивнула. Да, мы изучали это по биологии. Один из бывших курсов господина Шютц, в этот раз по теме: зимняя депрессия и ненасытный голод к шоколаду. Серотонин играет роль в разных процессах в теле, которые необходимы для душевного равновесия. Тёмный шоколад приводит в действие выброс серотонина.
– Действительно, вообще никакого серотонина?
– спросила я с неловкостью. На что намекал здесь Тильманн, звучало не только драматично, но и опасно.
– Чтобы выяснить это, нужно провести долговременные исследования и заглянуть в мой мозг. Потому что непосредственно там, происходят выбросы. Во всяком случае, в крови и моче, его, криминально малое количество. Доктор Занд сказал, что из этого следует моя бессонница и ещё ... другие вещи.
– Маленькая пауза перед «другие вещи», подтолкнула мой дух исследователя. Я должна узнать об этих других вещах.