Поцелуй сильного мужчины
Шрифт:
– Не собираюсь!
– А это как сказать, – глумливо заметил парень. – После сегодняшней ночи пойдешь, как миленькая!
Родион подошел поближе. Похоже, его помощь будет как никогда кстати.
– Пусти! – голос Даны был серьезен, даже испуган.
В ночи послышалось грубоватое чертыханье и тонкий девичий вскрик. Родион громко сказал:
– Что случилось, Дана? – и шагнул вперед.
И сразу наткнулся на крепко обнявшуюся парочку. Но что Дана обнималась с парнем не по своей воле, стало понятно, когда она с трудом повернула голову и
– Беги за помощью, скорее!
Родион недоуменно переспросил:
– И зачем? Что, Степка тебя так не отпустит, что ли?
Зажав милке рот рукой, чтоб зря не вопила, Степан посоветовал Родиону:
– Ты иди давай мимо, будто ничего не видел.
– А ты что, не боишься Константина Петровича?
– А что он мне сделает? Ну, выпорет, как полагается, а потом все равно за меня девку отдаст, потому как девкой она уже не будет. Так что потерплю.
Дана испуганно всхлипнула, представив такую жуткую перспективу.
Родион сказал уже с угрозой:
– Отпусти девушку, я тебе серьезно говорю! Она за тебя замуж идти не желает! И на остальное тоже не согласна!
– А кто ее спрашивает? Мать за отца тоже идти не хотела, а пошла, как миленькая! И не жалеет, между прочим! И Данка жалеть не будет. Со временем.
– Ага, «стерпится-слюбится». Слыхали мы об этом. А теперь пусти! – Родион внезапно ухватил Дану за талию и с силой рванул на себя.
От неожиданности Степан выпустил свою добычу, и освобожденная пленница шустро рванула в темноту. Разозленный Степан перегородил дорогу Родиону.
– Ты чего не свое дело лезешь? Вот сейчас получишь у меня!
И он бросился на Родиона. Тот отскочил в сторону, понимая, что ему с таким бугаем не справиться. Но когда тот бросился на него снова, перехватил занесенную для удара руку и заломил. Тот зарычал от боли, но вырвался и бросился снова. Родион был гораздо проворнее, то Степан обладал силой и упрямством быка.
Он снова и снова шел на него, но пока Родион находил силы от него отбиваться, благодаря за свою выучку тренера по карате. Но тренироваться надо было больше, хотя бы пару раз в неделю, а не филонить! Он пылко пообещал себе так и сделать, если выйдет живым из этой передряги. В мгновеньях между наскоками Степана в голове вихрем проносилась одна-единственная связная мысль: позвала кого-нибудь Дана на выручку или ей это девичья честь не позволяет?
Что позвала, узнал, когда по спине Степана прошлась дубина, и сердитый голос Константина Петровича гаркнул:
– А ну, стой, остолоп! – и еще несколько явно нелитературных фраз.
Тот нехотя остановился, отрезвленный не столько голосом бывшего председателя, сколько внушительной дубиной.
– Это ты до чего додумался? Силой девку взять, как твой папаша! Так не думай, что после этого я бы тебе на ней жениться разрешил! Ты бы у меня под суд пошел за изнасилование и реальный срок получил! Не надейся, что я позору бы испугался, как твои бабка с дедом! А теперь вон отсель! А не то еще схлопочешь!
Что-то угрожающе прошипев, Степан
– Как ты? Цел? Не заломал тебя этот битюг?
Родион покрутил головой, руками, ногами.
– Вроде все цело.
– Ну, ты герой! – восхитился Константин Петрович. – Против Степки никто и пары минут простоять не может, а ты все десять продержался! Хорошая у тебя подготовка! Небось армейская?
Родион в армии не был, поэтому несколько застеснялся, опровергая дедово предположение:
– Нет, я с детства в секцию карате ходил.
– Ладно, домой пойдем, а то как бы любопытствующие не набежали. У нас есть любители сплетни распускать и выдумывать то, чего никогда не бывало.
Они пошли к дому. Родион чувствовал, что ушибленные места ноют, но утешал себя, что переломов, вывихов и прочего костоломства у него нет. К тому же теперь появилась реальная причина для задержки в станице – не может же он появиться перед матерью в столь растерзанном виде? Придется подождать, пока не затянутся боевые раны.
У порога их встретила Елена Гавриловна. Завела Родиона внутрь, велела снять рубашку и принялась осматривать его раны. Их не оказалось, зато были синяки, главным образом на груди.
– Умеешь ты драться, молодец! – заметила с уважением. – Но ребра у тебя еще долго болеть будут. Переломов нет, а вот насчет трещин не знаю. Это рентген делать надо. Но внешне все более-менее нормально, не считая синяков. А мои парни после любой драки как побитые собаки приходили, все в крови и синячищах.
– Это я увертываться хорошо умею. Глазомер хороший.
– Ну, ты не только увертываться умеешь, – уточнил Константин Петрович. – Я у Степки пару добрых фингалов на морде разглядел. И кровь у него из сопатки хорошо капала.
Родион не помнил, когда он успел врезать Степану по физиономии, но, судя по содранным костяшкам пальцев, все-таки к нему приложился.
– Повезло, – он не хотел изображать из себя героя.
Убедившись, что гость в более-менее исправном состоянии, Константин Петрович сердито повернулся в внучке.
– Ну, что, убедилась, к чему приводит глупость и непослушание? Если бы Родион не оказался поблизости, понимаешь, что бы произошло? Недаром Степку все разбойником называют!
Дана повинно склонила голову и потупила глаза. Она и в самом деле казалась разочарованной и расстроенной.
– Прости, дедушка. Я не ожидала, что он такой хам.
– Я тебя об этом предупреждал! Любишь ты с огнем играть, смотри, обожжешься! Завтра я пойду к Степкиному отцу разбираться, но это ни к чему ни приведет. Тот такой же охальник, что и сыночек. Если не больший.
Он ушел, а Елена Гавриловна, смазывающая синяки Родиона какой-то вонючей мазью, дополнила слова мужа:
– Для Степановой семейки насилие в привычке. Павленки всю жизнь так живут. Здоровые, черти, с ними никто связываться не хочет, вот и озорничают. Сход бы надо собрать, но они и на сход могут не прийти.