Поцелуй смерти (Предел дозволенного, Заговор смерти)

Робертс Нора

– Да, все так и было. А еще мне пришлось много раз танцевать с Рорком.

– На нем был смокинг? – Пибоди как-то видела Рор­ка в смокинге, и этот образ навеки запечатлелся в ее со­знании.

– Разумеется. – Ева вспомнила, с каким нетерпением она стащила смокинг с Рорка, когда они вернулись домой. Без смокинга он выглядел ничуть не хуже.

– Вот это мужчина! – Пибоди закрыла глаза, исполь­зуя методику воссоздания зрительного образа, которой овладела в детском возрасте.

– Наверное, многие женщины сдохли бы от злости, если бы мужья стали объектом

романтических фантазий их же помощниц.

– Но вы выше этого, лейтенант! Это мне в вас и нра­вится.

Ева фыркнула, расправив затекшие плечи. Она сама виновата, что прошлой ночью поддалась страсти и про­спала всего три часа. А теперь ничего не поделаешь – долг превыше всего.

Ева смотрела на ветхие здания и замусоренные улицы. Бетон и сталь казались обезображенными многочислен­ными шрамами, бородавками и опухолями. Сквозь кана­лизационные решетки вырывался пар, свидетельствуя о некоем подобии жизни, протекающей под землей. Ехать сквозь него было все равно что пробираться через туман, клубящийся над грязной рекой.

После того как Ева вышла замуж за Рорка, она жила словно в ином мире, среди полированного дерева, сверкающего хрусталя, запаха свечей и оранжерейных цветов – аромата богатства. Но Ева не забывала, что пришла в этот мир из таких же мест, как то, где находилась сейчас. Она знала, что эти места во всех городах походят друг на друга особой атмосферой безнадежности, пронизывающей весь уклад жизни.

Улицы были почти пустыми – немногие обитатели мрач­ного района рисковали выходить так рано. Наркодилеры и проститутки, окончив ночную работу, заползли в свои норы до восхода солнца. Торговцы, которым хватало сме­лости содержать здесь магазины и лавки, еще не раскоди­ровали запоры на дверях и окнах. Продавцам, отваживав­шимся торговать вразнос с передвижных лотков, приходи­лось вооружаться и работать парами.

При виде черно-белой патрульной машины Ева нахму­рилась.

– Почему, черт возьми, они до сих пор возятся с сен­сорами? Поднять меня с постели в пять утра и все еще не обеспечить охрану места происшествия! Неудивительно, что эти идиоты не дослужились ни до чего выше «трупоискателей»!

Пибоди ничего не сказала. «Идиотов», – не без сочув­ствия подумала она, – ожидает знатная головомойка. Не хотела бы я оказаться на их месте".

К тому времени когда Пибоди вышла из машины, Ева уже пересекала тротуар, решительным шагом направляясь к двум ежившимся на ветру фигурам в униформе. Заметив ее, полицейские сразу расправили плечи. «Лейтенант уме­ет произвести впечатление на других копов, – подумала Пибоди, вынимая из машины чемоданчик со снаряжени­ем. – Она сразу привлекает к себе внимание».

Дело было не в ее высокой стройной фигуре и, уж ко­нечно, не в спутанных каштановых волосах со светлым рыжеватым отливом. Причина скорее заключалась в гла­зах цвета доброго ирландского виски – глазах истинного копа – и в неожиданно жесткой складке полных губ.

Лицо Евы казалось Пибоди особенно выразительным отчасти потому, что она никогда не пользовалась пудрой.

Ева Даллас была лучшим копом из всех, которых

знала Пибоди. Такие без колебаний пойдут на любой риск и будут стоять до конца. «И такие пнут любой зад, который в этом нуждается», – подумала Пибоди, подойдя достато­чно близко, чтобы услышать окончание суровой лекции Евы.

– Подведем итоги, – холодно продолжала Ева. – Если вы вызываете отдел убийств и вытаскиваете меня из постели, то должны как следует организовать охрану мес­та происшествия и подготовить рапорт к моему прибы­тию, а не стоять здесь, открыв рот, как пара слабоумных. Вы ведь копы, черт возьми! Так и ведите себя соответст­венно.

– Да, сэр… лейтенант, – дрожащим голосом отозвал­ся младший из двух полицейских.

Он казался совсем мальчишкой, и только по этой при­чине Ева удержалась от дальнейших упреков. Она устре­мила ледяной взгляд на его партнершу, которая явно была отнюдь не новичком.

– Да, сэр, – сквозь зубы процедила женщина. В ее го­лосе звучало нескрываемое возмущение.

– Какие-нибудь проблемы, полицейский… Бауэрс? – осведомилась Ева.

– Нет, сэр.

Светло-голубые глаза Бауэрс резко выделялись на смуг­лом лице, темные волосы выбивались из-под форменной фуражки. На куртке не хватало пуговицы, а ботинки были стоптанными и нечищеными. Ева могла сделать ей замеча­ние, но решила, что убогая и грязная работа, которой вы­нуждена заниматься эта женщина, в какой-то мере оправ­дывает неопрятную внешность.

– Отлично, – кивнула Ева.

Она снова посмотрела на второго полицейского, и ее строгий взгляд несколько смягчился. Лицо его было бе­лым как бумага, он дрожал с головы до ног, и весь его облик наглядно свидетельствовал о недавнем окончании академии.

– Полицейский Трухарт, моя помощница покажет вам, как следует обеспечивать охрану места происшествия. Отнеситесь к этому с должным вниманием.

– Да, сэр.

– Пибоди! – бросила Ева через плечо, и в тот же миг у нее в руке очутился чемоданчик со снаряжением. – Пока­жите, что вы обнаружили, Бауэрс.

– Бездомного белого мужчину. Известен под прозви­щем Снукс. Вот его лачуга.

Она указала на довольно изобретательно оборудован­ное убежище, состоящее из упаковочной клети, разрисо­ванной цветами и звездами, и увенчанное мятой крышкой из-под ящика для переработки отходов. Вход прикрывало побитое молью одеяло, над которым красовалась само­дельная вывеска с лаконичной надписью «Снукс».

– Он внутри?

– Да. В наши обязанности входит заглядывать в такие вот жилища в поисках мертвецов. Мертвее этого не бывает.

Ева поняла, что последняя фраза претендует на юмор.

– Еще бы! Ну и запашок, – пробормотала она, подой­дя ближе, где даже ветер не мог рассеять зловоние.

– Это меня и насторожило. От таких людей всегда во­няет потом, мусором и кое-чем похуже, но у этого трупа другой запах.

Ева шагнула ближе. Сквозь миазмы мочи и грязного тела она ощущала сладковатый тошнотворный запах смерти с явным металлическим привкусом крови. Но ни­чего особенного, на ее взгляд, в этом запахе не было.