Поцелуй со вкусом крови
Шрифт:
«Он и сам убийца. Забыла?»
— Можно было найти другой выход, — не знаю, для чего, но я сама вгоняла себе под кожу острые шипы сожалений и терзала эти раны.
Может, потому что понимала, что не получу заслуженного наказания, и хотела наказать себя сама? Яснара и Рафаэль на моей стороне, даже если я сама – нет.
— Другой выход? Это какой же? Вырвать ей язык? Запереть в подвале до конца дней?
— Мы могли бы договориться.
— Ха! Мечтай! Она бы сдала тебя рыцарям.
— Яснара уже защищала меня от проверок
— После столь серьезного обвинения с тебя бы не спускали глаз. Уверен, тебя бы ждали новые проверки.
— А я не уверена. Но даже если так, мы бы нашли способ их обмануть.
Рафаэль раздраженно скривил губы:
— А Валанте? Его бы ты не обманула.
— Я нужна ему для ритуала, — не особо уверено обронила я.
— Зная, что в тебе есть осколок Царицы Мечей, он бы тебя к ритуалу не допустил, — разумно подметил Рафаэль. – Да, Валанте бы пришлось начинать сначала и искать нового переводчика. Но у него есть все время мира, которым Валанте не стал бы рисковать.
Я все это понимала и сама, но не могла смириться со случившимся. Нельзя судить, чья жизнь важнее и дороже. Но именно это сегодня случилось.
— Соберись, — Рафаэль сжал мой подбородок между пальцев и наклонился, заглядывая в глаза. – Не смей расклеиваться, когда от тебя зависит так много судеб! Когда моя судьба зависит от тебя!
Я зажмурилась, прогоняя слезы, и отвернулась, заставив Рафаэля отнять руку от моего лица.
Конечно, я понимала, как много он ставит на меня. От меня зависело, выживет Рафаэль или умрет. Если не смогу вовремя остановить Валанте, он убьет Рафаэля ради ритуала.
Напасть на Валанте придется именно на балу. Раньше – опасно.
Во-первых, если все случится на балу, на сторону Валанте встанут лишь его жены, а на нашу – королевская стража и, может, кто-то из гостей. Нападем раньше, и рискуем оказаться в обратной ситуации и слабой позиции. Во-вторых, если даже одолеем Валанте до бала, без свидетелей, возникнет много вопросов. Начнется расследование, которое может создать проблемы.
Ошибка будет стоить нам жизней. Но Валанте ни за что не получит от меня даже пары капелек крови, отданной добровольно. Его ритуал обречен на провал в лучшем случае – навсегда, в худшем – лишь в этот раз.
— Нет ничего зазорного в том, чтобы защищаться, — с леденящим кровь холодом проговорил Рафаэль. – Любыми способами.
— Это и делает человека чудовищем.
— Мы с тобой – не люди, Тиа.
И снова из зеркала на меня смотрели полные слез голубые глаза. Я потянулась, чтобы вытереть влажную щеку, и взгляд зацепился за жесткие темные когти. Затем переполз на чешую на лице, на загнутые кзади рога…
— О нет. Не смей ненавидеть себя, — Рафаэль наклонился к моему уху. Я знала, что он тоже смотрит в зеркало, но теперь понимала, что
— Я всю жизнь пытаюсь доказать, что не чудовище, которым меня считают, — хрипло произнесла я и потянулась, стремясь обнять себя, будто закрываясь от окружающего мира. Рука коснулась ладони Рафаэля, что вдруг легла на плечо.
Из дрожащей груди вырвался слабый вздох.
— Я никогда не считал тебя чудовищем.
Рафаэль сорвал с цветка, что стоял в вазе у зеркала, лепесток. Я не могла видеть в отражении вампира, а потому лепесток проплыл по воздуху, будто подхваченный ветром.
— Раздражающая слуга, — шепнул Рафаэль, и провел лепестком по моей руке.
Я следила за ним и представляла, будто могу видеть отражение Рафаэля, а не крошечный намек на него.
— Упрямая колдунья, — лепесток двинулся по предплечью. – Горделивая, но справедливая.
Внутри меня все дрожало. Горечь, скорбь и отвращение к себе все еще сажей оседали на сердце, но оно вдруг забилось чаще, стряхивая с себя черную пыль.
— Смелая союзница, — голос Рафаэля переместился от одного уха к другому. Он обжигал мочку уха и гнал по шее мурашки.
Лепесток уже двигался по плечу, едва задевая легкую ткань бежевой блузки, а затем защекотал открытую шею. Я отклонила голову, и губы Рафаэля коснулись кончика уха.
— Притворная любовь с глазами цвета неба и волосами – как закатное солнце. Болезненное напоминание о том, что я утратил и больше никогда не обрету.
Рука Рафаэля легла на мое горло и мягко сжала его. Будто он боролся с желанием придушить меня – между страстью и ненавистью. Между зависимостью и свободой.
Я закрыла глаза и послушно расслабилась.
— Убей меня, — попросила я. – Убей меня, когда все кончится. Знаю, мы оба этого хотим.
Рука на моей шее чуть расслабилась. Рафаэль прижался лбом к моему виску:
— Ты понятия не имеешь, чего я хочу.
— Но ты же понимаешь, что я все равно стану отступницей. Я уже отступница, и скоро об этом узнают.
— Тебя пощадят, как спасительницу Артери.
— А если нет? – я высвободилась из рук Рафаэля и повернулась к нему. – Смерть лучше усмирения. И я ее заслужила после того, что сделала.
— Я так не считаю. И я не позволю никому причинить тебе вред. Я твой господин. И только я буду решать, как тебя награждать и как наказывать.
Мне стало жарко. Из-под ребер поднялось быстро растекающееся по телу тепло. Чтобы не думать об этом, я обратила все в жестокую шутку:
— Господин забыл, что закон для всех един? Спасительница или обычная слуга – я все еще подчиняюсь королю, кругу луны и его рыцарям. К тому же…
Я замялась, споткнувшись о пугающую мысль. Рафаэль жестко схватил меня за подбородок и приказал: