Поцелуй стали
Шрифт:
— Что ж, не стесняйтесь, — пробормотала она.
— Я уже поел, — ответил Блейд и, наклонившись вперед, прошептал: — А знаете, че я вижу, глядя на нее?
— Красотку, которая будет просто счастлива стать вашей. В отличие от других.
— Разве? — Он снова посмотрел на служанку. — Ну, я особой красоты не приметил.
Онория фыркнула, а потом явно пришла в ужас от собственных манер.
— Я вижу, как кровь бежит вверх по шее. Голубоватые жилки, что просвечивают сквозь бледную кожу. Прям как карта, указывающая мне путь.
— О.
— Но
— Очень убедительно. Вы сами им это говорите или они вольны решать за себя? — отпустила шпильку Онория и покраснела.
— Я никого не заставляю. Неча бояться. Но если захотите, милашка, вам стоит только попросить.
Онория побледнела и попыталась встать. Спутник схватил ее за край юбки и удержал на месте.
— Однажды ты будешь умолять меня взять тебя, — прошептал он.
— Когда ад замерзнет! — выпалила она в ответ.
— Чего желаете, сэр? — робко подала голос подошедшая служанка.
— Ох уж эта ваша чертова гордость! — Блейд отпустил юбки спутницы. — Че сегодня в меню?
— Баранье рагу с хлебом и подливой.
Блейд прямо посмотрел на Онорию:
— Хотите?
— Мне от вас ничего не нужно.
Впервые ее эмоции вырвались наружу. Блейд заметил слезы, а потом Онория отвернулась, сглотнула и опустилась на место.
— Миску рагу и две пинты эля, — заказал он служанке.
— Нет!
Блейд пропустил возражение спутницы мимо ушей и кивнул трактирщице.
— Черт бы вас побрал! — выругалась Онория и принялась рыться в кошельке.
Блейд перехватил ее руку.
— Седня еда за мой счет.
— Нет!
— Уберите свои проклятые деньги.
Она бросила на стол пригоршню шиллингов.
— Я не стану вашей шлюхой и не желаю быть у вас в долгу!
Блейд зарычал и, схватив ее за руку, прижал к холодным металлическим шиллингам на столе.
— Я просто хочу с вами поговорить. Приятная беседа в обмен на ужин. Чтоб я услыхал ваш говор. — Он улыбнулся. — Мое первое занятье.
Он отодвинул ее руку с монетами прочь. Онория первая опустила глаза. Блейд догадывался, о чем она думает: гордячка не могла заплатить за еду, но и в долгу у него быть не желала. Превратив сегодняшний ужин в сделку, Онория сохранит какое-то подобие гордости.
Подавальщица вернулась с двумя кружками пенистого эля. Онория зарделась и убрала монеты. Блейд все еще ощущал тепло ее пальцев, словно ему удалось украсть чуток. Он потер руки, наслаждаясь последними отголосками.
— Ну а вы откель взялись? Появились из ниоткуда
Онория поджала губы и промолчала. А она хороша. Настоящий чертик из табакерки. Блейд заставил себя глотнуть немного эля. Если очень постараться, то он сможет выпить все, но в основном еда и питье ему без надобности. Тем не менее иногда он скучал по вкусу пищи и напитков.
— Из Оксфорда, — ответила упрямица. — Мой отец был профессором, а я прививала хорошие манеры местным барышням.
— И че случилось? Как вас занесло сюда, в Ист-Энд?
В ее глазах блеснуло что-то искреннее, какая-то боль.
— Папа умер, дом сдали другому жильцу, и мы остались без крыши над головой. У меня есть еще кузен в Лондоне, но мы с ним не поладили. Я устроилась на работу к мистеру Мейси, но моей зарплаты недостаточно, чтобы жить в городе. Да к тому же не хочется находиться под пятой Эшелона.
— Чем они вам не угодили? Вы не в ладах с Эшелоном?
— Нет. — Легкая заминка. — Хотя, судя по тому, что о них говорят, мне бы очень хотелось избежать знакомства.
На мгновение она почти расслабилась. И тут принесли рагу. Блейд раскинул руки по спинке дивана и смотрел, как Онория глаз не сводит с блюда, словно никогда в жизни не ела… и вдруг нашла у себя в тарелке дохлую муху.
— Попробуйте вилкой, так гораздо легче, чем пытаться есть мысленно, — посоветовал хозяин трущоб.
И снова заулыбался под ее гневным взглядом. Однако Онория взяла вилку и принялась отщипывать маленькие кусочки хлеба. Блейд отвернулся, наслаждаясь звоном столового серебра и пьянящим ароматом эля и рагу из ягнятины. Если закрыть глаза, то можно еще уловить под этим легкий мускусный аромат женщины, словно «сердце» духов. Блейд же ничего не мог добавить к этой композиции кроме запаха масла для заточки кинжалов и мыла, в котором стирали его одежду.
Голубокровные ничем не пахли. Их тела были холодны. Иногда Блейду казалось, что он постепенно превращается в мраморную статую, лишенную всех признаков человечности, которыми обладали окружающие. Оставался только голод.
Что-то привлекло его внимание — шелест восковой бумаги. Блейд внимательно посмотрел на Онорию, которая снова опустила вилку в рагу. Хлеб исчез. Слишком уж быстро, судя по тому, какие кусочки она от него отламывала.
А теперь Блейд почуял и свинину.
— Зубы Господни, ну вы и упрямица!
Она с изумлением подняла голову:
— Прошу прощения?
— Половина пирога со свининой в кармане и хлеб. — Он покачал головой. — Ага, отдайте их, хоть вам они явно нужнее.
— Мои брат и сестра сейчас сидят и волнуются, где я. Самое малое, что я могу для них сделать — принести домой еду. Все равно мне этого всего не съесть. — Онория положила вилку, едва притронувшись к рагу. — В меня больше не влезет ни крошки.