Поцелуй теней
Шрифт:
– Так и было, – кивнул он.
– Можно мне проверить твою ауру?
Он улыбнулся мне через плечо. Шрамы на его спине сморщились, образуя контуры.
– Аура – это нью-эйджевский термин. Фейри его не употребляют.
– Ладно, личную силу, – сказала я, не сводя глаз с его спины. Рубашку я задрала ему на плечи. – Ты был связан, когда он это сделал?
– Да, а что?
– Не можешь сложить руки так же, как они были связаны?
Он вдохнул, будто собираясь спросить зачем, но потом просто поднял руки над головой и распластался по двери. Руки
Рубашка свалилась, и мне пришлось снова ее задрать. Но я нашла, что искала. Ожоги в виде ладоней сложились в картину.
Это было изображение дракона или, точнее, верма, длинного и змееподобного. Несколько восточного облика, потому что сложен из ладоней, но определенно это был дракон. Однако ожоги складывались в картину, только когда Джереми стоял в той позе, в которой его пытали. Когда он опустит руки, шрамы разъедутся и превратятся просто в шрамы.
– Можешь опустить руки, – сказала я.
Он так и сделал, повернувшись лицом ко мне, и начал заправлять рубашку в штаны.
– У тебя мрачный вид. Ты увидела в ожогах что-то, чего никто другой не видел?
– Погоди заправлять рубашку, Джереми. Мне надо наложить защиту на твою спину.
– Что ты увидела, Мерри?
Он перестал возиться с рубашкой, но заправленное обратно не вытащил.
Я покачала головой. Джереми носил эти шрамы веками и не знал, что тот сидхе сыграл в игру с его кожей. Это показывало такое презрение к жертве, такую черствость, что трудно было охватить разумом. Конечно, это могло быть очень практично – жестокость не без цели, как и было. Тот сидхе, кто бы он ни был, мог наложить на ожоги заклятие. Он вполне может тогда вызвать дракона из тела Джереми или превратить Джереми в дракона. Может быть, и нет, но береженого бог бережет.
– Дай мне защитить твою спину, а потом пошли в фургон.
– А время у нас есть?
– Конечно. Отведи рубашку, чтобы открыть ожоги.
Он поглядел так, будто не верит мне, но когда я повернула его лицом к двери, он не стал спорить и отвел шелк рубашки в сторону, позволяя мне работать.
Я пролила силу себе в руки, будто что-то теплое взяла в ладони. Потом медленно открыла руки, ладонями к голой спине Джереми. Почти приложила руки к его коже. Дрожащее тепло стало гладить ему спину, и Джереми поежился от его прикосновения.
– Какие ты руны используешь? – спросил он с едва заметным придыханием.
– Никаких.
Я разливала тепло поперек его шрамов, вниз по спине.
Он стал поворачиваться.
– Не двигайся!
– Что значит – никакие, Мерри? Что еще можно использовать?
Мне пришлось встать на колени, чтобы сила наверняка покрыла каждый шрам. Когда я уверилась, что все закрыто, я запечатала все, визуализуя силу как слой желтого света над кожей. Запечатала края этого света, прилепляя его к коже как щит.
Джереми дышал коротко и шумно.
– Что ты используешь, Мерри?
– Магию, – ответила я, вставая.
– Могу я опустить рубашку?
– Да.
Серый
Он начал заправлять рубашку, еще не повернувшись ко мне.
– Ты использовала для этого свою личную магию?
– Да.
– А почему без рун? Они помогают усилить магию.
– Многие руны на самом деле – символы древних давно забытых божеств или созданий. Почем знать? Я могла случайно вызвать именно того сидхе, который это сделал. Нельзя было рисковать.
Он натянул пиджак, поправил галстук.
– Теперь скажи мне, что тебя так испугало в шрамах у меня на спине?
– По дороге, – ответила я, открывая дверь.
Я вышла в холл, пока он не успел возразить. Слишком много мы потратили времени, но не защитить его спину было бы слишком беспечно, чтобы даже выразить это словами.
Каблуки наших туфель застучали по ступенькам.
– Мерри, что там было?
– Дракон. Точнее, верм, потому что безногий.
– Ты это увидела в шрамах?
Он раньше меня подошел к двери и держал ее открытой по старой привычке. Я вытащила из-за спины пистолет и щелкнула предохранителем.
– Я думал, что Воинство за много миль, – сказал Джереми.
– Одиночный сидхе мог бы от меня скрыться. – Руку с пистолетом я опустила вдоль тела, чтобы его не сразу было заметно. – Меня не увезут домой, Джереми. Чего бы мне это ни стоило.
Я вышла в калифорнийскую ночь раньше, чем он успел что-нибудь сказать. Многие фейри, особенно сидхе, считают современное оружие нечестным. Нет писанного закона против использования огнестрельного оружия, но это считается дурным тоном, если только ты не в элитной страже королевы или принца. Им полагается носить пистолеты при охране особ королевской крови. Ладно я – особа королевской крови, крошечная затерянная особа королевской крови, но все равно королевской крови, нравится это им всем или нет. Стражи для защиты у меня нет, так что я сама себя охраняю. Любой ценой.
Ночь здесь никогда не бывает по-настоящему темной – слишком много электрического света, слишком много народа. Я эту полутьму исследовала, разыскивая одинокую фигуру. Искала глазами, энергией, расширяя ее тугим кругом, пока мы торопились к ждущему фургону. Были люди в других домах – я ощущала их движения, вибрации. На одной крыше недовольно зашевелилась вереница чаек в полусне, ощутив прикосновение моей энергии. На берегу веселилась компания. Я ощутила, как вздымается энергия, возбуждение, страх, но обычный страх. Стоит мне с ним считаться или не стоит, безопасно ли это? Ничего другого я не обнаружила, если не считать шевелящуюся энергию моря, которая всегда есть у берега. Она как белый шум, то, чего не замечаешь, но она есть. Где-то там, в клубах ее, Роан. Я надеялась, что ему сейчас хорошо. И знала, что мне – нет.