Поцелуй тьмы
Шрифт:
Анья провела язычком по зубам, и уперла руки в бока. Дым продолжал клубиться в зале, неясный, мечтательный. Женщины снова заполняли танцевальную площадку, пытаясь привлечь к себе Повелителей. Но воины продолжали рассматривать Анью, выжидая окончательного вердикта: кем или чем она была.
Люциен не сдвинулся ни на йоту; казалось, что тело его пустило корни. Ей стоило сдаться, уйти, прервать свои попытки пока Крон не нашел ее. Но только слабаки сдаются. Истинно. Она решительно вздернула подбородок. Силой мысли сменила
Надев соответствующую маску, она прошла остаток пути к нему, нивелируя это ненавистное расстояние меж ними. Кончиками пальцев прочертила дорожку вверх по его мощной, твердой груди и вздрогнула. Не трогать – ха! Он узнает. Едва ли Анархия будет покорной ручной собачонкой.
По крайней мере, он не отпрянул.
«Ты потанцуешь со мной» промурлыкала девушка. «Это единственный способ избавиться от меня» Чтоб раздразнить сильнее, она поднялась на цыпочки и нежно прикусила мочку его уха.
В горле мужчины зародился рев и грохот, когда его руки наконец-то обвились вокруг нее. Сначала она подумала, что он намерен оттолкнуть. Он же притянул ближе, вдавливая ее грудь в свой торс и расталкивая ноги левым бердом. Она – вот так запросто – увлажнилась.
«Хочешь потанцевать – значит, будем танцевать»
Медленно, немного развратно, он покачивал ее из стороны в сторону. Их тела оставались сцепленными воедино, средоточие ее женственности скользило прямиком над его коленом. Вспышки удовольствия растекались по крови, не оставляя в ней незатронутой частички.
Боги небесные, это было лучше, чем она воображала. Ее веки покорно опустились. Он был огромен. Везде. Его плечи были такими широкими, что она казалась себе крошечной; его торс так мускулист, что поглощал ее. И все время его теплое дыхание ласкало ее щеку, подобно внимательному любовнику. Трепеща, она провела руками спине Люциена и запуталась в его темных, шелковистых волосах. Да. Еще.
Притормози, девчушка. Даже если он возжелает ее, как и она, ей не заполучить его. Не целиком. В этом отношении она была так же проклята, как и он. Но все же Анья могла наслаждаться моментом. О, могла ли она насладиться ним? Наконец-то, он отвечал ей.
Его нос уткнулся ей в челюсть.
«Каждый мужчина в этом здании жаждет тебя» мягко произнес он, но слова его были так остры, что могли порезать. «Почему я?»
«Потому» ответила она, вдыхая его пьянящий аромат роз.
«Это не ответ»
«Я и не собиралась отвечать» девушка спопугайничала его предыдущие слова. Ее соски были затвердевшими, такими напряженными, что терлись о корсет, разжигая страсть. Кожа была чудесно чувствительной, впитывая малейшие движения Люциена. Ощущала ли она ранее нечто столь эротичное? Столь…правильное?
Люциен сильно схватил ее за волосы, едва не вырывая отдельные пряди.
«Ты находишь забавным – дразнить уродливейшего
«Уродливейшего?» Он был симпатичен ей как никто и никогда. «Но я же не рядом с Парисом, сахарный»
Это заставило его остановиться. Он нахмурился и отпустил ее. Затем тряхнул головою, будто пытался прояснить мысли.
«Я знаю, кто я» прорычал мужчина с едва заметной горечью. «Уродливый еще мягко сказано»
Она замерла, вперившись в его двуцветные глаза. Он, что действительно не имел понятия о своей привлекательности? Он излучал мощь и жизненную силу. Все в нем очаровывало ее.
«Если ты знаешь, кто ты, сладенький, то должен знать, что ты сексуален и угрожающе красив» И ей хотелось большего. Новая дрожь пробежалась по ее спине, пробирая до костей. Притронься ко мне снова.
Он окинул девушку взглядом.
«Угрожающе? Означает ли это, что ты желаешь, чтоб я причинил тебе боль?»
Она неспешно улыбнулась.
«Только если ты намереваешься отшлепать меня»
Его ноздри опять раздулись.
«Полагаю, мои шрамы не беспокоят тебя» проговорил он, полностью лишенным эмоций тоном.
«Беспокоят?» Эти шрамы не портили его. Пред ним невозможно было устоять.
Ближе…ближе… Да, соприкосновение. О, боги всемогущие! Она скользила ладонями по его груди, упиваясь ощущением съеживающихся под ее пальцами сосков. «Они заводят меня»
«Лгунья»
«Иногда» призналась она. «Но не по этому поводу» она изучала его лицо. Как бы он ни получил эти шрамы, это не могло быть приятным. Он страдал. Много. Осознание неожиданно рассердило так же сильно, как и очаровывало. Кто поранил его и за что? Ревнивая любовница?
Выглядело так, словно некто вытащил нож и разрезал Люциена, словно дыню, а потом собрал куски не по порядку. Все же большинство бессмертных быстро исцелялись, признаки ранений исчезали бесследно. Так что даже будучи выпотрошенным, Люциен должен был бы исцелиться.
Были ли у него еще подобные шрамы на теле? Коленки девушки подогнулись, когда новая волна возбуждения омыла ее. Она неделями подглядывала за ним, но так и ни увидала ни кусочка его точеной плоти. Каким-то образом, он всегда умудрялся переодеваться и мыться уже после ее ухода.
Может быть, он ощущал ее и потому таился?
«Не знай, я тебя лучше, то счел бы Наживкой, как думают мои люди» напряженно процедил он.
«Откуда ты «лучше» знаешь?»
Он изогнул бровь.
«Так ты Наживка?»
Надо пройти этот путь до самого конца, не так ли? Если она заверит его, что она не Наживка, то в то же время признает, что ей известно, о чем идет речь. Она полагала, что достаточно хорошо его знает, и, что в его глазах, это признание нивелирует ее заявление. Он будет вынужден убить ее. Заяви она, что является Наживкой, что ж он все равно должен будет ее убить.