Поцелуй у ног богини
Шрифт:
После этого он опять оставил её, ушёл куда-то в пропасть дома.
Мария думала: «Да что это такое? Даже не поцеловал меня ни разу. Куда я попала? Кого я люблю?» С того дня, как она прилетела, он обнял её только раз – при встрече. Они преодолели бесконечную дорогу от аэропорта на океанском побережье до Бенгалии, как брат и сестра.
Амир думал: «Когда мы вернёмся в Мумбай, будем одни, я попрошу Гоувинда и Азифа, очень серьезно попрошу оставить нас. Я буду любить её снова и снова». Потом он заставил ум расслабиться и потушить эти мысли – в доме родителей они могли опалить стены.
Ночью ты смотришь в дома
Кто идёт
С кожей лотоса и лотосной стопой
Через запрещённые границы.
Тишани Доши, «Другая его женщина»
Ночью ты смотришь в дома, брат, своим сухим бенгальским глазом, круглым глазом Рабиндраната Тагора.
Люди не спят, слушают тебя изо всех сил. Дети не спят, им страшно сгореть во сне. Страшно, что всех убьют, и маму тоже, раз она верит в Дургу и Лорда Кришну или она верит в Аллаха. Дети боятся плакать, чтоб не тревожить родителей и чтоб чудовище войны не пришло к ним в дом.
Мария проваливается в густую воду сна и тут же просыпается вся потная. Кто-то только что тяжело хрипел прямо над ней. Она встаёт и приоткрывает деревянную дверь. Далеко за городом уже начался рассвет. В серых сумерках у решётки так же близко, как стояла корова, пошатывается человек. Он схватил себя под рёбрами, в руки его течёт чёрная кровь.
Он замечает её в щели, его белки вспыхивают сумасшедшими лунами. Вдруг он срывается, бежит, весь тряпичный и шаткий, на длинных слабых ногах. Кровь разлетается по улице, как дикое конфетти. Держите, держите подступы горячей молитвой, сироты!
– Боже, – шепчет Мария, – что это за место?
«Со мной ничего не может случиться», – думает она. Это сражение для неё чужое, это страна лишь декорация к её любви. В голове вспыхивает молния: «Никто даже не знает, где я, на какой точке карты. Буду писать маме каждый день. Даже если меня не простят, так хоть будут знать, что я не умерла».
Мысли снуют, как насекомые в норе: «Где-то в мире лежат сейчас на таких матрасах с пружинами и кокосовой стружкой. Они даже не представляют, что здесь люди бегают по ночам в крови. Пахнет его кровью! Он залили ей воздух». Она не может спать, ей слишком липко от пота и грязно от пристройки.
Мария крадётся, стараясь быть невесомой, живот втянут, она ссутулилась. Проёмы дома освещены светом горящего Асансола и близкого утра. Зыбкий свет попадает через окна и блуждает между кривых стен. Комната Амира заколдована, каждую ночь её не отыскать. Шторка, которой отделён закуток девочек, похожа на зелёный сумрак леса.
По ночам сестрёнки ловят по радио передачу из Бангладеш. Ничего не работает в городе, только волна из соседней страны чудом попадает в приёмник. Через треск помех на бенгали читают письма слушателей о встречах с призраками. Кто-то столкнулся с бешо бхутом в бамбуковой роще. Зачитывают его историю: «Бешо легко узнать: если кругом тихо, и только в зарослях гуляет ветер, это играет дух…» Помехи, треск. «Бешо бхут выпил из старосты посёлка здоровье, тот едва добрался до деревни». Тишина, снова треск. «У Шьямангара дальнобойщики видели призраков, которые притворились совами». Долгие-долгие монотонные помехи. «Больше всего поступило писем о белоглазых русалках чикол бури, девушках, которых никто никогда не любил. Уж этих-то полные реки в наших краях». Обрыв, тишина, протяжный гудок.
Родители спят за аркой, завешенной до пола продолговатыми бусами, которые переливаются во мраке. Как же Мария их любит сейчас! Ей смешно, что они не замечают её. Словно малые дети, думают, что если закроешь глаза, так всё остальное исчезнет.
Амир слушает её тихие ночные шаги, самые прекрасные в мире. Чтоб скоротать часы душной ночи, он рассуждает сам с собой о том, что религии – глупость для занятия человеческого мозга. Мама заставляла его раньше ходить в мечеть. Там он мучился от скуки и желал спорить с имамом. Ему хотелось крикнуть: «Эй, дядя, подожди, разве мы должны быть столь скромными? Почему мы должны всё время подавлять себя?». Но, конечно, он ничего не кричал, а молча сидел, вытирая пот со лба.
При этом он верил в гармонию вселенной, в предсказания астролога, который обещал ему жизнь у моря, и обещание сбылось. Верил в магию камней, носил три старинных кольца с аметистом, сапфиром и изумрудом. Кольца отдала ему Мумтаз. Он знал, что самоцветы дают силу. Знал он так же, что есть злые камни, которые могут отнять у человека удачу и смелость. Проверить это просто: нужно походить с камнем несколько дней, если он выпивает тебя – снимай и уходи.
Тёмный космос послал ему Марию, не так, как он хотел и не ту, о которой он мечтал. Но ту женщину из мечты он забыл.
Отец с матерью были уверены, что он навсегда отправит Марию домой, только кончатся беспорядки, каждый день напоминали ему об этом. Он их не разубеждал, просто молчал.
Мумтаз
Я плакала так горько и напрасно,
Так долго плакала, ходила к Богу.
Мина Кандасами, «Мёртвая женщина идёт»
Мумтаз прислушивалась, как ходит по дому иностранка. Так тихо, что приходилось напрягать весь слух. Куда она ещё собралась? Уж не на кухню ли? Ходит, копошится в чужом доме. Сидела бы со своими детьми, как положено порядочной женщине. Отхлестать бы её мокрым полотенцем да Амира заодно. Слишком они избаловали его, разрешали делать всё, что ему вздумается. Позволили бросить приличную службу, ехать в Бомбей, стать артистом и вот к чему это привело. В доме не было старших, ни дедушки, ни бабушки, которые учат семью уму-разуму. Откуда же было узнать, как воспитывать детей? В прежние времена такого позора быть не могло.
Отец решил отдать Мумтаз за Али. Слава Аллаху, её добрый старенький папа хотя бы сказал за кого. Долговязого парня с глазами, переполненными бессмысленной печалью, она сто раз видела на улице. Все выходят замуж, яблони родят яблоки, коровы дают молоко, подошло её время.
Значит пора, как многим другим девочкам, оставить школу, перестанет танцевать в ансамбле. Как же она любила танцы – спектакли, череду репетиций и сцену. Больше любила Мумтаз священный танец бриту. Его движения придумали женщины, чтобы праздновать с богами дары жизни: беременность, исцеление от оспы, дождь после долгой засухи.
Месяцами они разучивали сложный танец лати под удары барабанов и медных тарелок. Ярость ударов росла. Девушки принимали воинственные позы, начиналось сражение с тонкими палочками вместо сабель. Шла горячая битва, достигающая пика, в котором и зрители, и танцовщицы становились безумны. Затем напряжение спадало, наступал отдых, но лица девушек горели ещё долго.
Знала она и танец гамбахира, секреты которого хранила мусульманская община. В нём Мумтаз была ведущей, она кружилась в центре полукруга под мелодию флейты. Разгоняя злую силу, она вращала головой, её длинные волосы описывали в воздухе круги.