Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн

Астромерия

А еще Антонину бросились в глаза до крови искусанные губы… И после того, как Лика уронила одежду, которую собиралась стирать, мужчина не выдержал…

– Лика, - она испуганно обернулась, услышав за ее наклоненной за вещами спиной его голос. – В чем дело? Ты странно себя ведешь, руки дрожат, ты нервничаешь… Что случилось? – голос его звучал спокойно, но требовательно. Впрочем, по-другому в его случае быть и не могло.

– Ничего, - она попыталась изобразить улыбку, но ей это плохо удалось. Вместо улыбки получилась напуганная мордашка с гримаской на губах. – Все в порядке…

– Я же вижу, что это не так. Не заставляй меня заставлять тебя отвечать. Что случилось, Лика? – еще несколько минут

допроса и девушка, сев прямо на пол в коридоре, подняла на него серые глаза, влажные от слез. Ее голос дрожал, когда она отвечала:

– Я беременна… Это точно. Я вчера была в клинике Святого Мунго. Больше месяца, как они сказали… Что-то около полутора… - прошептала она. – В общем, это было где-то в первой половине декабря… - Анж сжалась в комочек, плечи поникли. Долохов возвышался над ней, слегка растерянно глядя на жену и постепенно осознавая значение ее слов.

– Беременна? – присев рядом, спросил он. Девушка кивнула. – Ну что ж, - с невозмутимо-холодным выражением лица отозвался он, не имевший склонности к сентиментальности и сюсюканью по какому бы то ни было поводу, - я рад.

Анжелика исподлобья взглянула на него и едва заметно хмыкнула.

– Что ты собираешься делать с ребенком? – этот вопрос задан был ей неспроста. Антонин практически с самого начала знакомства догадывался, что Блаттон так рвалась в Пожиратели далеко неспроста, и именно поэтому-то взял ее под свой личный присмотр. Сейчас, спустя более полугода, он был практически уверен в том, что она – шпион, по крайней мере, являлась таковым, когда они встретились. И вторжения в его личное пространство он ей тоже не забыл… Только неожиданное признание в любви, вырвавшееся у нее, что он тоже понимал более чем хорошо, непроизвольно, спасло тогда ее жизнь. Но с того самого дня Антонин искал подтверждения и опровержения этому… Он, покрывая подосланную орденовцами или аврорами, точно он не знал, кто именно руководил Блаттон, рисковал сам. И хотя у него были все шансы свести и свои, и ее риски к минимальным последствиям, все же Пожиратель предпочитал быть уверен хотя бы в том, что с ее стороны не будет каких-то подстав и есть хоть какая-то отдача за риск, которому он подвергался… Хотя из всех опасностей эта были минимальной…

Вот и прозвучавший сейчас вопрос, как и многое другое – он наблюдал за ее реакцией на поведение Макнейра (хотя желание убить Макнейра в нем тогда буквально кипело), и то, что случилось впервые в ночь, когда они вернулись от Реддлов, и сам тот день и еще многое, имел под собой определенный умысел: то, что она решит об их ребенке, едва ли входившим в ее планы, когда она прибыла к Пожирателям, как ничто иное послужит или опровержением ее слов, и, что естественно, она лишилась бы потом жизни, или будет доказательством того, что она на самом деле что-то испытывает к нему. И, во что ему в глубине души хотелось верить, это что-то хотя бы похоже на любовь…

– Я хочу его оставить, - она посмотрела ему прямо в глаза. – Родить.

– Я тоже, - он не отводил взгляда. – Мы оставим ребенка и ты будешь меньше лезть в пекло, ясно? – она кивнула под его тяжелым пристальным взглядом.

– Я забрала документы из Хога, думаю, учеба сейчас для меня не лучшее занятие, - заметила девушка, чуть осмелев и успокоившись. Долохов кивнул в знак согласия.

– Солидарен с тобой, - произнес он. – И да, пол холодный, встань, - послушалась, поднявшись с его помощью на ноги. В глазах мелькнули искорки слез, но вслух девушка ничего не сказала, а мысли ее навсегда остались для него загадкой.

В качестве поддержки и за то, что для нее он стал чем-то большим, чем псих с садистскими наклонностями, что она стала единственным в мире человеком, сумевшим хоть немного понять его и принять таким, каким он был на самом деле, он

подарил ей игрушку, Микки Мауса, купленного в магловском магазине. Анж засмеялась, увидев подарок, и этот искренний и чистый смех девушки послужил лучшей благодарностью за то, что он для нее делал, прикрывая ее и не сдавая… Не сдавая уже не только из жалости – он понимал, что стоит ей хоть немного проявить слабость или сделать крошечную ошибку с каким угодно другим наставником или напарником, это будет фатально для нее, не только из-за заинтригованности – ему было попросту интересно понаблюдать за ее поведением, узнать, что привело ее в движение Пожирателей, да и дерзость ее характера была очень цепляющей для него чертой, но и из-за еще кое-чего… Она стала ему дорога. Он не любил ее, не так, как Розалину. Это было кое-что иное… Кое-что, похожее на достаточно странную любовь…

Так в доме в деревушке Сэлмон, в мире, где жили два человека, образовавших странный союз, связанных странной и необъяснимой полублизостью, прозвучали слова о том, что в доме однажды появится третий жилец. И в миг, когда прозвучали эти слова, никто из этих двоих не знал, что все трое здесь не соберутся никогда. Что жизнь решит совсем по-другому…

========== Первый месяц весны… (Кэтрин) ==========

– Так все-таки, кто забрал отсюда бумаги отца? – осведомился Майкл уже раз в третий, вытянув длинные ноги через немалую часть небольшой гостиной. Я мысленно усмехнулась нелепости сложившейся ситуации: валькирия Соединенного Королевства со своим ифритом-помощником сидят в компании двух Пожирателей Смерти и мило беседуют с последними. Хотя беседой назвать усмешки Долохова и то, как методично Анж жевала какую-то жевательную резинку, сидя на каретке кресла своего супруга, буравя глазами меня, было трудно. По непрозвучавшей договоренности не сражаться Долоховы и Майкл убрали палочки, а я отпустила маховик. – И снял защитные чары с дома? Вы?

– Нет, - хмыкнула Анжелика, выдув пузырь из своей резинки и втянув его обратно, - не мы.

– Тогда кто?! – прорычала я, удерживая себя в руках усилием воли. Странности поведения Долоховых, теперь обоих, окончательно приводили меня в состояние полной растерянности.

– Человек, - с полной невозмутимостью отозвался Антонин. – Пришел, снял чары, забрал бумаги, а потом уже пришли мы. Ждали кого-то из твоих дружков, - он театральным жестом поклонился мне. – Чтобы поймать. Но ты пришла сама, а приказа тебя ловить у нас не было…

– Именно поэтому ты ее так спокойно встретил и сейчас мы пытаемся разговаривать? – уточнил Майкл. Долохов кивнул.

– Дурдом какой-то! – пробормотала я, оглядев остальных. Анжелика расхохоталась, Долохов усмехнулся, даже Майкл прыснул.

– Полностью с тобой, Реддл, солидарен, - Долохов развел руками. – Это действительно дурдом.

– Какой-то, - усмехнулась Анж. – У нас нет приказа тебя ловить, ты, видите ли, нужна всем сейчас в здравой и активной памяти. – Посерьезнела она.
– На твой приход просто никто не рассчитывал…

– Поэтому тебя ловить как бы не планировалось, - закончил за теперь уже свою жену, что по-прежнему вызывало у меня недоуменную ярость, Долохов.

– А как ваша Госпожа отнесется к тому, что вы меня упустили? – поинтересовалась я. – И Майкла тоже.

– А мы тебя упустили? – Долохов изумленно выгнул брови. – Лика, свет мой, ты видела тут Реддл? – посмотрел он на жену. Та отрицательно покачала головой.

– Майкл Ожешко числится в списках пособников Нежелательных лиц? – поинтересовалась она у мужа. Мы с Майклом переглянулись и оба пожали плечами. Ситуация на самом деле дурдом напоминала все сильнее – я ожидала от Долохова чего угодно – попытки убить, поймать, просто ухода, в конце концов, но никак не посиделок в заброшенном доме, при зажженном камине.