Поцелуй волчицы
Шрифт:
Я молода, но мое материальное положение уже обязывает быть начеку и быть готовой к любым формам прессинга, включая шантаж и мошенничество. Несколько месяцев назад мне стало ясно, что некие криминальные структуры уже держат меня на крючке. С того дня моя свобода и степень личностного самовыражения уменьшаются с угрожающей быстротой. Я уже многого не могу себе позволить, словно нахожусь в тюрьме или на необитаемом острове. Я чувствую: еще немного, и случится что-то очень страшное.
Простите, но большего я вам рассказать пока не могу. Все остальное – при личной встрече. В представительстве кампании "Олимпия-Трэвэл" в Ялте
Аванс причитающегося вам гонорара (50 %) я положила на счет Сбербанка г. Москвы, оформленный на предъявителя. Сберкнижку отправила заказным письмом. Надеюсь, вы уже получили деньги.
Живу надеждой. Ваша – A."
Я дочитал до конца и поднял на Валеру недоуменный взгляд.
– Так ты решил заняться частным сыском, дружище?
– Она положила на мой счет десять тысяч долларов, – ответил Валера, цепляя вилкой ломтик ветчины.
– Это, конечно, вполне достаточная сумма для того, чтобы кинуться головой вниз со скалы, и только потом полюбопытствовать, вода внизу или камни.
– Это вполне достаточная сумма для того, чтобы уволенный в запас офицер с удовольствием вернулся к своим обязанностям, – на свой лад перекрутил мои слова Валера.
– Не хитри, – погрозил я другу пальцем. – Ей кто-то тебя порекомендовал в качестве детектива. Значит, ты до этого письма уже занимался сыском.
– Вопрос не в этом! – Валера легко вышел из угла, в который я его загнал. – Вопрос в другом. Я предлагаю тебе вместе со мной взяться за это дело. Сумму гонорара, которую, надеюсь, ты уже подсчитал, мы разделим пополам. Неплохой заработок за две-три недели интеллектуального труда?
Чего я не умею, так это отказывать своим друзьям сразу, хотя категорично отрицательный ответ уже был готов. Я прикрыл лицо письмом, перечитывая его еще раз.
– Видишь ли, – произнес я из-за письма. – Частным сыском я давно уже не занимаюсь. Завязал навсегда. Ушел в отставку. На пенсию. Умер! Пшик – и нет меня.
Валера поднялся из-за стола, подошел ко мне и вытянул лист из моих пальцев.
– Я часто обращаюсь к тебе с просьбами? – спросил он, пытливо глядя мне в глаза.
– Валера! – покачал я головой, чувствуя, что друг сейчас начнет использовать запрещенный прием, то есть давить на нашу с ним дружбу, на афганские передряги, на горькую чашу, выпитую вместе до дна, и тому подобное. – Валера, дорогой! Ну-ка, прикинь: каждый месяц я получаю по сотне машин из Германии и Франции. Проверка документов, растаможка, предпродажная подготовка, расчеты с поставщиками – все это висит на мне. Работы – выше крыши. Это ты мне лучше помоги, я хоть с завтрашнего дня возьму тебя к себе коммерческим директором.
– Я не умею торговать, – ответил Валера неприятным тоном.
– Не о том говоришь, – махнул я рукой. – С твоей головой грешно быть неуверенным в себе. Всему научишься легко и быстро.
– Я тебя прошу о помощи, – повторил Валера. – Оставь за себя заместителя. В конце концов, должен же у тебя быть отпуск!
Он был удивительно упрям и настойчив! Я испытывал такое чувство, словно на меня прет мощный бульдозер, сметая все на своем пути огромным ковшом.
– Мне непонятно одно, – сказал я, скользя взглядом по первым
– Не столько гонорар, – после небольшой паузы ответил Валера. По его глазам я понял, что он говорит искренне. – Мне просто интересно. Это дело меня завлекло. Я в лепешку расшибусь, но доведу его до конца… Ну как тебе еще объяснить интуицию?
И тут я понял, что надо давить на другую педаль: попытаться убедить Валеру, что дело выеденного яйца не стоит, что автор письма попросту ненормальная.
Я состроил на лице выражение глубокого недоумения.
– Тебя, профессионального гэбэшника, заинтересовали бредни какой-то полоумной барышни? – с нотками негодования воскликнул я. – Обрати внимание на слог, на мотивы! Богатая истеричка, страдающая паранойей, впала в состояние романтического криминализма! Ей всюду мерещатся преступники, и она спит и видит себя в объятиях Мегрэ, Пуаро или Нефедова… Кстати, ты сейчас женат или свободен?
– Это не имеет никакого отношения к делу, – увильнул Валера, тщетно пытаясь вытрясти из кофейника еще хоть каплю напитка.
– Это как раз имеет самое прямое отношение к делу! – категорично возразил я.
Впервые с начала нашего разговора в глазах Валеры вспыхнул неподдельный интерес к моим словам. Но я поспешил праздновать победу.
– Интересная версия, – произнес мой друг. – Я об этом как-то не задумывался.
– Я тебя хоть немного убедил?
– Да, ты убедил меня в том, что это дело, действительно, очень интересное. И еще: я понял, что не ошибся, предложив тебе сотрудничество. У тебя по-прежнему богатое воображение.
Кажется, я сыграл в свои ворота.
– Ты всерьез принимаешь слова больной женщины? – спросил я.
– Для начала надо убедиться, что она действительно больна, – отпарировал Валера.
– И много тебе на это понадобится времени?
– Мне – много. А с тобой намного меньше.
– Прекрасно! – оживился я, опуская письмо на стол и разглаживая бумагу ладонью. – Тогда я принимаюсь за работу. Начнем с рекомендации. Кто этот таинственный коллега, с которым ты служил в двести первой дивизии?
– Я могу назвать как минимум тридцать человек. И тебя в их числе.
– Почему она не назвала его фамилии? Какой смысл скрывать рекомендателя?
– Я думаю, что этот человек сам просил не называть его имени, – ответил Валера, провожая взглядом Зинаиду, которая собрала со стола чашки и тарелки на поднос и бесшумно удалилась. – Согласись, мы не любим подкидывать лишние проблемы своим друзьям и когда рекомендуем их кому-нибудь, предупреждаем: только не говорите, что это я дал вам его адрес.
Я развел руками и откинулся на спинку стула.
– Валера, дорогой! Эти "лишние проблемы", выражаясь твоими словами, предоставят тебе возможность заработать двадцать тысяч долларов. Мы живем уже в другом обществе, где все решает реклама. Твой анонимный сослуживец, как и я, между прочим, об этом должен был помнить. Если, конечно, он не идиот. Следуя логике, он должен был трижды назвать твоей клиентке свое имя, домашний и рабочий адреса, все телефоны, да еще просить передать тебе привет, да еще легким дружеским намеком претендовать на свою долю из этих двадцати тысяч. Как же! Он поставил тебе богатого клиента! Он же посредник!