Поцелуй зверя
Шрифт:
Оставив бесполезные попытки осознать то, что произошло, Юлия рассеянно оглянулась по сторонам. Даже этого невнимательного взгляда было достаточно для того, чтобы уяснить — искать отсюда какой-то выход или лазейку бесполезно.
Тарелка с остывшей пшенной кашей стояла на лавке рядом нетронутая, и было ясно, что она останется такой и впредь. Мысль о еде вызывала искреннее недоумение. Казалось, такой орган, как желудок, отсутствует в организме Юлии. Оставалось единственное желание, присутствующее смутно и постоянно, как фантомная боль — курить. Юлия почувствовала во рту вкус дыма так явно, что закусила
Что теперь с ней будет?!
Одна мысль, не давая окончательно впасть в панику и ужас, трепетала в голове. Марк, когда узнает об этом, — он ведь что-нибудь сделает! Обязательно. Он придумает выход. И вытащит ее отсюда, непременно.
Юлия зажмурилась, представив встревоженное, резко побледневшее лицо Марка, узнающего утром о том, что с ней произошло. Раскаяние за предательские и неотвязные мысли об Иване сжало ей сердце.
Только бы Марк быстрее выручил ее. Только бы пришел, пусть лишь для того, чтобы сказать через запертую наглухо дверь: «Не бойся, малыш, все хорошо…» Это придало бы сил выдержать неизвестность, сидение в замкнутом пространстве и ощущение неведомой угрозы, давящее на сердце сильнее, чем стены. Это позволило бы собраться с силами, сосредоточиться вновь на цели, которая имела свойство периодически расплываться в Юлином сознании, из яркой мерцающей точки превращаясь в туманное, как цветной дым, пятно.
Она так напряженно прислушивалась к каждому шороху, что, в конце концов, ей стало казаться — она различает едва уловимое движение за запертой дверью. Это было похоже на то, как если бы… Нет, это правда! Сейчас придет Марк и вызволит ее, поручится своей головой или отобьет силой!
Шаги затихли у двери. Юлия вскочила, дрожа, прижалась к двери лицом.
— Марк?! Марк!!
Кто-то тихонько отпер замок снаружи. Плохое предчувствие в то же самое мгновение заставило похолодеть вспотевшие ладони, но было поздно. Да и невозможно что-либо предпринять. Юлия попятилась, не отрывая испуганного взгляда от распахнувшейся со скрипом двери.
Это было хуже, чем в самом жутком кошмаре. Когда жрец Велемир в длинном и широком, словно женское платье не по размеру, одеянии тянул к ней бледную костлявую руку, явно собираясь задушить. Его намерения и мотивы не вызывали сомнений — фанатик, маньяк, который превращает с помощью черной магии людей в животных! А она сама для него всего лишь нечто вроде той курицы, которую он зарезал у нее на глазах тогда, несколько недель назад… несколько недель… Боже. Сейчас казалось — все было несколько десятилетий назад! Столько всего произошло за это время… Тогда ей казалось, что она несчастна. Ха-ха-ха! Столько всего… Нелепая встреча с Иваном, две недели незаслуженного и неожиданного счастья, ее эгоистичные страхи, потеря Ивана, поиски, тоска, Марк… А теперь еще вот это!
— Что вам нужно?! — прохрипела Юлия срывающимся голосом. — Что?!!
Ну, почему, зачем он так уставился на ее шею?! Вот, видимо, сейчас и настала пора проявить то самое «личное мужество», о котором говорил Дон Карлос. Только он не сказал, что мужество заключается в осознании близкой смерти!
— Откуда он у тебя? — спросил вдруг Велемир.
— Что? А! это…
Юлия инстинктивно прижала руку к шее, и под ладонью тут же завибрировал пульсирующей сладкой
— Это… Случайность.
— Случайность?
Белые пальцы продолжали медленно приближаться к Юлиному лицу. Поняв бесполезность сопротивления, она перестала пятиться.
— Это было давно, — обреченно сказала она.
Холодная рука дотронулась до ее руки, взяла, отвела Юлину ладонь от шеи. Девушка с ужасом и изумлением повиновалась, чувствуя, что не в силах сопротивляться этой воле, приказывающей подчиниться.
Велемир долго вглядывался глазами-льдинками в сиреневое пятнышко, как ученый, обнаруживший под микроскопом редкое проявление болезни, и вдруг, улыбнувшись тонкими сухими губами, отпустил ее руку. И как будто отпустило что-то другое, более сильное, чем человек. Юлия, с внезапно ослабевшими ногами, опустилась на теплую лавочку у стены.
— Знаю, тебе очень трудно сейчас…
— Что? — ошарашенно выдохнула она.
Велемир осторожно взял пальцами круглый амулет из темной меди, заговорил быстро и ритмично, так, будто читал очередной наговор, призывая в свидетели своих пугающих и злых богов. Юлия слушала, с каждой минутой изумляясь все сильнее, несмотря на то, что почти не понимала того, о чем он говорил. Он говорил про навь, про темную Мару и ее мороки, уводящие от яви, о том, что мороки живут в ней самой, мешая жить и быть счастливой, о том, как важно с ними бороться и как трудно их побеждать.
— Но если кто и может — так это ты. На. Возьми, — сказал жрец, протягивая ей непонятно как оказавшийся на его морщинистой ладони блестящий серебряный полумесяц.
— Серп Морены, — сказал он. — Возьми. Если будет на то воля Богов — он тебе поможет.
Юлия машинально сжала в кулаке украшение. Острые концы месяца больно вонзились в кожу.
— Ты ведь пришла сюда за идолом Велеса?
— Нет… Нет!
Он будто не слышал и продолжал говорить, не глядя на нее, словно щадя. Но слова его вливались в мозг каплями горячей, обжигающей субстанции и оставались там незабываемыми, нерастворимыми, как жженый сахар, упавший в холодную воду.
— …только ты сможешь взять Велеса. Я имею в виду — взять без опасности для себя.
— Что? Что?!
Невозможно было поверить в то, что этот человек, так пугавший ее одним своим существованием, вдруг теперь сам говорит о какой-то помощи… И, главное, зачем?!
— А еще более — без опасности для мира, — продолжал Велемир. — Если идол попадет в руки обычного человека…
Жрец покосился на нее, испуганно замершую на конце лавки, со вспотевшими висками, прижимающую к груди руки, сжатые в кулачки, и невольно усмехнулся уголком тонкого рта.
— …то это грозит ему неизбежной и скорой гибелью. Никто не может вынести соблазнов, дающихся хранителем кладов, хозяином мира. Но если волшебный предмет окажется в руках такого… человека, как Медведь… — Он замолчал. Видно стало, что впервые за долгое время этому человеку трудно подбирать нужные слова.
— …неизбежная гибель грозит всему, что ты привыкла считать этим миром…
— Но ведь…
Юлия вдруг вспомнила строчки, прочитанные ею, когда она лежала на темно-синем белье в постели Марка, пока сам он спал, предвкушая во сне их счастливое будущее.