Почему исповедуются короли
Шрифт:
Описание вполне подходило человеку, который напал на Себастьяна у Сток-Мандевилля и еще раз на Йорк-стрит, хотя точно так же оно подошло бы и множеству других мужчин в Лондоне.
– Он ничего не сказал?
– Нет. Ничего.
– Вы заметили его глаза?
– Его глаза? Нет. А что?
Себастьян мотнул головой.
– Еще раз спрашиваю: у кого есть причина убить вас?
Но Серена молча смотрела на парк, словно ища ответ в сгустках тумана среди зимующих деревьев.
ГЛАВА 45
Четверг, 28
На следующее утро, когда Себастьян натягивал гессенские сапоги, Калхоун сказал:
– Помните, милорд, вы просили меня поглубже копнуть насчет Самсона Баллока?
Себастьян взглянул на своего камердинера.
– Нашлось что-то интересное, так?
– Вы были правы, милорд: Баллок шесть лет отслужил в Девятом пехотном. Вернулся в Лондон, когда его полк расформировали в 1802 году, после Амьенского мира.
– Другими словами, – Себастьян притопнул обутой ногой, – про порох он знает куда больше, чем обычный мебельщик.
– Гораздо больше, надо думать. Он служил в артиллерии.
* * * * * * * *
Войдя в мастерскую, Себастьян застал Самсона Баллока за работой: тот покрывал новую столешницу горячим льняным маслом. Густой туман все еще окутывал улицы, и в помещение даже днем было настолько темно, что мебельщик подвесил над своим рабочим местом зажженный фонарь. Воздух полнился запахом горячего масла, свежеструганного дерева и мужского пота.
Скрестив руки на груди, Себастьян стоял и наблюдал, как бледная деревянная заготовка приобретала насыщенный коричневый цвет, по мере того как масло впитывалось в поверхность.
Баллок, коротко глянув на посетителя, макнул тряпочку в посудину на верстаке и продолжил умащивать столешницу.
– Чего вам от меня нужно? – спросил он через мгновение. – Мне вам сказать нечего.
– Выяснилось, что вы служили в Девятом пехотном. Точнее, в артиллерии.
– Ну, служил. И чего?
– Полагаю, вы немало знаете о порохе, не так ли?
Хотя Баллок не сводил глаз со своей работы, его движения замедлились, стали не такими плавными.
– Положим, знаю. И чего?
– Вы слышали о взрыве на Голден-сквер?
– Поди найди здесь такого, кто бы не слышал.
– А знаете, что заряд был установлен прямо под комнатами мадам Соваж?
– Ну, откуда ж мне это знать-то?
– Вы и об этом могли услышать, проявив интерес. В конце концов, в Лондоне не каждый день взрывают дома порохом.
Баллок взмахнул тряпкой, и золотые капли масла разлетелись во все стороны.
–
Себастьян слегка переместился, руки свободно свисали по бокам.
– Вы же угрожали убить докторессу, помните?
– Да? Ну, она-то как раз не убитая, так ведь? Только баскская сучка свое получила.
Себастьян вглядывался в маленькие черные глаза Баллока. Шрам у того на щеке стал темным, почти фиолетовым.
– Интересно, произошла ошибка? Или план в том и состоял, чтобы причинить боль Алекси Соваж, погубив кого-то, кого она любила?
Мебельщик промолчал, и Себастьян добавил:
– Она не причастна к смерти вашего брата, он умер от лихорадки в тюрьме.
– Она его туда упекла!
– Вы про то, как ей хватило мужества встать и сказать правду, которую все в округе знали? Что ваш брат забил свою жену до смерти?
– Ах ты…
С дико исказившимся лицом Баллок схватил с верстака длинное острое шило и двинулся к Себастьяну, держа инструмент наподобие стилета.
Вырвав кинжал из ножен в сапоге, Себастьян присел, как уличный боец; острый клинок блеснул в свете фонаря.
Баллок остановился, губы его подергивались, кулак плотно сжимал деревянную ручку шила.
– Что такое? – спросил Себастьян. – Честная схватка тебе не по нутру? Предпочитаешь пырять мужчин в спину и взрывать женщин в их домах?
Странная зловещая улыбка расколола лицо мебельщика.
– Думаешь, ты шибко умный, да? Надутый лордишка из домины с прибамбасами в компании с большими шишками. Думаешь, можешь впереться сюда и говорить со мной так, будто ты все еще капитан, а я – придурошный новобранец? Думаешь, я стану играть по твоим правилам, а?
– Откуда знаешь, что я был капитаном?
Улыбка Баллока расширилась.
– Так разве ты один можешь задавать вопросы? Я все про тебя знаю: и про тебя, и про жену твою, и про ребенка у ней в пузе. Даже про кота твоего черного знаю.
Себастьян постарался не выдать своей реакции на эти слова ни лицом, ни голосом. Показал лишь холодную, смертельную решимость.
– Держись подальше от моей жены.
– Что такое, капитан? Зассал, что ли?
– Замечу тебя рядом с моей женой, с моим домом или с моим котом, и ты покойник. Понял?
Баллок хохотнул.
– Порешить меня грозишься?
– Да.
На мгновение самоуверенная улыбка мебельщика погасла. Затем вернулась.
– Так и думал, что этим кончится. Но ведь сперва тебе нужно меня заметить, так, капитан? А я могу двигаться очень тихо, когда захочу. Тише, чем капля дождя сбегает по стеклу. Тише, чем бродячий пес подыхает ночью.
– У меня очень хороший слух, – сказал Себастьян.
И поспешил покинуть мастерскую Баллока, пока не поддался искушению убить ублюдка.