Почему мы так одеты
Шрифт:
Скажем, сочные, яркие тона дают представители отрядов «кубовых» красителей, к числу которых принадлежит и индиго. С этими красителями, как отмечал еще Плиний и удивленно замечал мальчик Алеша Пешков, в ходе крашения происходят странные метаморфозы. Теперь мы можем разъяснить, в чем тут дело. Красители эти нерастворимы в воде. С одной стороны, это хорошо — при стирке или линьке молекулы их не вымываются из текстильных волокон, увлекаемые водой. Но, с другой стороны, как же развести краситель — ведь сухим не покрасишь ткань? Оказывается, растворимы в воде соли этих красителей. Вот почему необходима упоминаемая Плинием
По прочности сцепления с волокном лидируют также азокрасители. Они вообще, можно сказать, рождаются лишь в ходе окраски, связываясь намертво со структурой волокнистого материала ткани. Но, конечно, проще и удобней вести окраску, когда краситель образует водный раствор и материя пропитывается им насквозь. Однако как в этом случае обеспечивается прочность связи молекул прямых красителей, то есть напрямую идущих к текстильным нитям, — с этими нитями, с волокном? Тут действуют силы адсорбции. Правда, если бы полагаться только на те силы, которые притягивают молекулы из раствора — к поверхности волокна, то наступило бы разочарование. При первой стирке, в дождь значительная часть молекул красителя «дезертировала» бы из структуры текстиля, делая его обесцвеченным, линялым. Чтобы этого не произошло, на выручку идут специальные добавки, которые увеличивают так называемое сродство красителя к материи, иными словами, прочность привязки красящих молекул.
Теперь нам понятней, отчего сейчас используется такое множество разновидностей красителей. Ведь каждый вид тканей «предпочитает» свои. Да и с окраской, скажем, химических волокон поначалу вышла заминка. Отчасти потому их не сразу стали применять как одежный материал. Пришлось химикам обратиться к новым видам соединений, способных окрашивать новые полимерные волокна. Сравнительно недавно, во второй половине XX века, появился отряд дисперсных красителей. Молекулы их относительно невелики по размерам и способны потому пробиваться в плотную структуру синтетики.
Успехи химии сегодня таковы, что мы можем окрасить любой текстильный материал в любой цвет. Притом довольно быстро. Вспомним, что в старину ткань окрашивали если не в течение многих суток, то^ по меньшей мере часов. Современная техника значительно ускорила этот процесс. Тут действуют такие факторы, как хорошо подготовленный красильный раствор, и достаточно высокие температуры, и движение ткани в красящей среде. Новинка: крашение в вакууме, что резко повышает активность поглощения молекул красителя волокном. Ну и понятно, строгий контроль технологических режимов, нарушения которых в конечном счете мы ощущаем как потребители.
А ведь каждый краситель, полученный с химического завода, сдает экзамены на образце окрашиваемой ткани. Образец этот стирается различными моющими средствами и выглаживается горячим утюгом, и трется сухой щеткой, и подолгу «загорает» на ярком солнечном свету… По всем этим показателям красителю выставляются оценки: пятерки, четверки, тройки. Так оцениваются: яркость, сочность, глубина цвета. Бывает, что краситель вообще не тянет больше чем на четверку. Поэтому химики продолжают синтезировать новые соединения, искать среди них красители, которые превзошли бы существующие. И зачастую этот путь ведет к успеху. К концу XX века синтетические красители практически вытеснили натуральные из мира костюма.
Окраска ткани, о которой шла речь, далеко не исчерпывает возможностей придания материалу того вида, расцветки, фактуры, которые предложены, заданы художником, модельером. Отделочные цехи текстильных производств по-разному доводят материал до желаемого вида.
НА ВЗГЛЯД, НА ОЩУПЬ, СО ВСЕХ СТОРОН
Как задается элементам костюма расцветка, блеск, бархатистость, ворсистость? Все это может быть задано той или иной технологией выделки материала одежды.
Как, к примеру, получается бархат, панбархат, плюш, вельвет, искусственный мех, наконец? Приглядимся к подобному материалу через увеличительное стекло. Заметим ворсинки, ниточки, торчащие перпендикулярно к поверхности. Откуда они взялись? Из переплетенных нитей. А как? Допустим, нужно получить ткань с начесом. Предназначенный для этого отрез ткани поступает на специальную машину. Острые иголочки-зубчики кардоленты вырывают, вытаскивают отдельные волоконца из нити. Результате этого ткань делается взъерошенной, ворсистой. Также и трикотаж.
Этот метод, известный еще в прошлом веке, в середине нынешнего стали применять для выработки искусственного меха. Новые синтетические волокна, способы их разнообразной окраски, оригинальное оборудование позволили получать «тигровую шкуру» либо «каракуль» — с виду не отличишь от подлинных. Пучки нитей заданных расцветок и фактуры связываются накрепко — не с кожей, а с тканевой основой. Художник наметит, а технолог воплотит: заиграет «леопардовое манто» или смушки «сизые с морозом»… Иллюзия заимствованной у природы красоты налицо.
По-другому получается искусственная замша — естественной, из кожи оленя, тоже на всех не напасешься. Итак, в закрытой камере мельчайшие ворсинки, витающие в воздухе, под действием опзктрического поля оседают, Как зимний снежок, на клейкую поверхность и закрепляются. А вот «матовость» тканевой поверхности можно «заказать» валкам отделочных машин, каландров на текстильных предприятиях. Валки эти должны с этой целью вращаться с одинаковой скоростью. Если же они вращаются с разной скоростью, то поверхность материала как бы слегка «зеркалится»: лучше отражает падающие на нее лучи. Получается блестящая поверхность. На валки каландра, называемого «серебряным», нанесено множество линий. После прокатки на нем ткани сообщается особый шелковистый блеск.
Внешний вид текстильного материала определяется сочетанием цвета отдельных волокон и их взаимного расположения. Разнообразие тут потенциально необозримо. Специалисты насчитывают только оттенков цветов тканей более двух с половиной тысяч. Если материал окрашен монотонно, то возможно 2500 вариантов. Но когда волокна различного происхождения, то уже возникают дополнительные варианты. И такой эффект используется колористами. «Игра цветов» многолика. Даже в зависимости от того, какова поверхность тр; ани, — мы видим ее, как говорится, в «ином цвете». Каждая нить, если поглощает падающие на нее лучи, видится матовой; если отражает — блестящей. Натуральную шелковинку теперь можно заставить «играть блеском» так, как задумано.